Ган Исландец

Гюго Виктор

— О! Генералъ, — перебилъ молодой человкъ: — я хотлъ поговорить съ вами о ней. Батюшка, я прошу вашего покровительства этой безпомощной, притсняемой двушк.

— Дйствительно, — серьезно замтилъ губернаторъ: — твои просьбы пылки.

Орденеръ нсколько опомнился.

— О! Разв можетъ быть иначе, когда просишь за злополучную узницу, которую хотятъ лишить жизни и, что еще дороже жизни, чести?..

— Жизни! Чести! Но вдь я губернаторъ города, а между тмъ пребываю въ невдніи объ этихъ ужасахъ. Объясни,

что ты хочешь сказать.

— Дорогой батюшка, жизнь узника и его дочери беззащитна, ей угрожаетъ адскій заговоръ…

— Но это очень важно; есть у тебя доказательства?

— Старшій сынъ могущественнаго рода находится теперь въ Мункгольм, чтобы обольстить графиню Этель… Онъ самъ признался въ этомъ.

Генералъ попятился.

— Боже мой, бдная, злополучная двушка! Орденеръ! Этель и Шумахеръ подъ моимъ покровительствомъ. Кто этотъ презрнный, какой это родъ?

Орденеръ приблизился къ генералу и сжалъ ему руку.

— Родъ Алефельдовъ.

— Алефельдовъ! — повторилъ старый губернаторъ. — Да, сомннія быть не можетъ, поручикъ Фредерикъ находится теперь въ Мункгольм. Дорогой Орденеръ, и тебя хотятъ породнить съ этой семьей. Я понимаю твое отвращеніе, дорогой Орденеръ.

Скрестивъ руки, старикъ оставался нсколько минутъ въ задумчивости, затмъ, подойдя къ Орденеру, онъ прижалъ его къ своей груди.

— Молодой человкъ, ты можешь хать; т, которымъ ты покровительствуешь, не останутся беззащитны въ твое отсутствіе; я замню тебя. Да, позжай, я одобряю вс твои поступки. Эта адская графиня Алефельдъ теперь здсь, можетъ быть ты знаешь объ этомъ?

— Высокородная графиня Алефельдъ, — доложилъ слуга, растворяя дверь.

Услышавъ это имя, Орденеръ машинально отступилъ въ глубину комнаты, и графиня не примтивъ его присутствія, вскричала:

— Генералъ, вашъ воспитанникъ издвается надъ вами. Онъ совсмъ не былъ въ Мункгольм.

— Неужели! — сказалъ генералъ.

— Ахъ, Боже мой! Мой сынъ Фредерикъ только что вышелъ изъ дворца; онъ былъ вчера на дежурств въ башн и не видлъ никого.

— Неужели, графиня? — повторилъ генералъ.

— Такъ что, генералъ, вамъ нечего ждать вашего Орденера, — продолжала графиня съ торжествующимъ видомъ.

Губернаторъ оставался серьезенъ и холоденъ.

— Я дйствительно не жду его боле, графиня.

— Генералъ, — сказала графиня, обернувшись: — я думаю, что мы одни… Кто это?

Графиня устремила испытующій взоръ на Орденера, который поклонился ей.

— Неужели это… продолжала она: — Я видла его только разъ… но… если бы не этотъ костюмъ, можно было бы… Генералъ, это сынъ вице-короля?

— Онъ самъ, графиня, — отвтилъ Орденеръ, снова поклонившись.

Графиня улыбнулась.

— Въ такомъ случа позвольте дам, которая вскор получить надъ вами большія права, спросить гд вы были вчера, графъ…

— Графъ! Мн не врится,

графиня, чтобы я потерялъ моего отца.

— О, вы не поняли меня. Гораздо лучше сдлаться графомъ, женившись, чмъ потерявъ отца.

— Ну, одно другого стоитъ, графиня.

Графиня, нсколько смутилась, однако разсмялась.

— О, мн правду сказали о его нелюдимости. Онъ привыкнетъ къ дамскимъ подаркамъ, когда Ульрика Алефельдъ повситъ ему на шею цпь ордена Слона.

— Дйствительно цпь! — замтилъ Орденеръ.

— Вотъ увидите, генералъ Левинъ, — продолжала графиня съ принужденнымъ смхомъ: — вашъ несговорчивый воспитанникъ не захочетъ принять отъ дамы и чинъ полковника.

— Вы правы, графиня, — возразилъ Орденеръ: — человкъ, умюшій владть шпагой, не долженъ быть обязанъ своими аксельбантами юбк.

Лицо графини совсмъ омрачилось.

— О! о! Но откуда вы явились, баронъ? Правда ли, что ваше высочество не были вчера въ Мункгольм?

— Графиня, я не всегда отвчаю на вс вопросы. Ну, генералъ, мы увидимся…

Съ этими словами, пожавъ руку старику и поклонившись графин, Орденеръ вышелъ, оставивъ графиню, изумленную его выходкой, наедин съ губернаторомъ, раздраженнымъ тмъ, что онъ узналъ.

XII

Если читатель перенесется теперь на дорогу, ведущую отъ Дронтгейма къ Сконгену, дорогу узкую и каменистую, пролегающую вдоль Дронтгеймскаго залива вплоть до деревушки Вигла, онъ не замедлитъ услышать шаги двухъ путниковъ, вышедшихъ подъ вечеръ изъ такъ называемыхъ Сконгенскихъ воротъ и довольно поспшно взбирающихся по уступчатымъ холмамъ, по которымъ извивается какъ змя дорога въ Виглу.

Оба закутаны въ плащи. Одинъ шагаетъ твердой юношеской поступью, держась прямо и поднявъ голову; наконечникъ сабли высовывается изъ подъ полы его плаща и, не смотря на сгустившіяся сумерки, на шляп его замтно перо, разввающееся по втру. Другой повыше ростомъ своего товарища, но слегка сгорбленъ; на спин его можно примтить горбъ, образованный очевидно котомкой, скрытой подъ большимъ чернымъ плащемъ, черезчуръ зубчатый подолъ котораго свидтельствуетъ о долголтней, врной служб. Все вооруженіе его ограничивается длинной палкой, которою онъ облегчаетъ свою неровную, торопливую походку.

Если ночная темнота препятствуетъ читателю различить черты обоихъ путниковъ, онъ быть можетъ узнаетъ ихъ по разговору, который началъ одинъ изъ нихъ посл часоваго скучнаго пути, проведеннаго въ молчаніи.

— Ну, молодой человкъ, мы находимся теперь въ такомъ пункт, откуда можно видть сразу и башню Виглы и колокольни Дронтгейма. Передъ нами рисуется на горизонт черная масса, это башня; а позади насъ кафедральный соборъ, стрльчатыя колонны котораго выдаются на боле свтломъ неб на подобіе реберъ мамонтова скелета.