Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Губерман Игорь Миронович

* * *

Перед выбором — что предпочесть, я ни в грусть не впадал, ни в прострацию, я старался беречь только честь и спокойно терял репутацию.

* * *

Цель нашей жизни столь бесспорна, что зря не мучайся, приятель: мы сеем будущего зерна, а что взойдет — решит Создатель.

* * *

Я знаю, печальный еврей, что в мире есть власть вездесущая, что

роль моя в жизни моей — отнюдь и совсем не ведущая.

* * *

Столько силы и страсти потрачено было в жизни слепой и отчаянной, что сполна и с лихвою оплачена мимолетность удачи нечаянной.

* * *

Я черной краской мир не крашу, я для унынья слишком стар; обогащая душу нашу, потери — тоже Божий дар.

* * *

Мой разум точат будничные хлопоты, долги над головой густеют грозно, а в душу тихо ангел шепчет: жопа ты, что к этому относишься серьезно.

* * *

Я врос и вжился в роль балды, а те, кто был меня умней, едят червивые плоды змеиной мудрости своей.

* * *

События жизни во внешней среде в душе отражаются сильно иначе, и можно смеяться кромешной беде и злую тоску ощущать от удачи.

* * *

Азартно дух и плоть вершат пиры, азартны и гордыня, и разбой, Бог создал человека для игры и тайно соучаствует в любой.

* * *

Когда еще не баржи мы, а лодки и ветром паруса не оскудели, заметно даже просто по походке, как музыка души играет в теле.

* * *

От Бога в наших душах раздвоение, такой была задумана игра, и зло в душе божественно не менее играющего белыми добра.

* * *

Чуя близость печальных превратностей, дух живой выцветает и вянет; если ждать от судьбы неприятностей, то судьба никогда не обманет.

* * *

Я редко сожалею, что не юн, и часто — что в ту пору удалую так мало я задел высоких струн, а низкие — щипал напропалую.

* * *

Из-под поверхностных течений речей, обманчиво несложных, текут ручьи иных значений и смыслов противоположных.

* * *

Забавен наш пожизненный удел расписывать свой день и даже час, как если бы теченье наших дел действительно зависело от нас.

* * *

Хотя еще Творца не знаю лично, но верю я, что есть и был такой: все

сделать так смешно и так трагично возможно лишь Божественной рукой.

* * *

Редко нам дано понять успеть, в чем таится Божья благодать, ибо для души важней хотеть, нежели иметь и обладать.

* * *

Комок живой разумной слизи так покорил и даль, и высь, что создал множество коллизий, чтоб обратиться снова в слизь.

* * *

Мужество открытого неверия, полное тревоги и метания, — чище и достойней лицемерия ханжеского богопочитания.

* * *

В безумствах мира нет загадки, Творцу смешны мольбы и просьбы: ведь на земле, где все в порядке, для жизни места не нашлось бы.

* * *

Я редко, но тревожу имя Бога: материи Твоей худой лоскут, умерить я прошу Тебя немного мою непонимания тоску.

* * *

Живя с азартом и упорством среди друзей, вина и смеха, блажен, кто брезгует проворством, необходимым для успеха.

* * *

Ты скорее, Господь, справедлив, чем жесток, мне ясней это день ото дня, и спасибо, что короток тот поводок, на котором Ты держишь меня.

* * *

Молитва и брань одновременно в живое сплетаются слово, высокое с низким беременно все время одно от другого.

* * *

В игры Бога как пешка включен, сам навряд ли я что-нибудь значу; кто судьбой на успех обречен, с непременностью терпит удачу.

* * *

В лицо нам часто дышит бездна, и тонкий дух ее зияния нам обещает безвозмездно восторг полета и слияния.

* * *

То главное, что нам необходимо, не знает исторических помех, поэтому всегда и невредимо пребудут на земле любовь и смех.

* * *

Нам чуть менее жить одиноко в мираже, непостижном и лестном, что следит неусыпное око за любым нашим шагом и жестом.

* * *

Душа моя нисколько не грустит о грешном словоблудии моем: ей Бог мои все глупости простит, поскольку говорил я их — о Нем.

* * *

Под осень чуть не с каждого сука, окрестности брезгливо озирая, глядят на нас вороны свысока, за труд и суету нас презирая.