Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Губерман Игорь Миронович

* * *

Наша разность — не в мечтаниях бесплотных, не в культуре и не в туфлях на ногах; человека отличает от животных постоянная забота о деньгах.

* * *

От выпивки в нас тает дух сиротства, на время растворяясь в наслаждении, вино в мужчине будит благородство и память о мужском происхождении.

* * *

Какие цепи мы ни сбросим, нам только делается

хуже, свою тюрьму внутри мы носим, и клетка вовсе не снаружи.

* * *

Друг мой бедный, дитя современности, суеты и расчета клубок, знает цену, не чувствуя ценности, отчего одинок и убог.

* * *

Все книги об истории — поток, печальным утешением текущий, что век наш не беспочвенно жесток, а просто развивает предыдущий.

* * *

Всегда в разговорах и спорах по самым случайным вопросам есть люди, мышленье которых запор сочетает с поносом.

* * *

Свободу я ношу в себе, а внешне — тих я и неловок в демократической борьбе несчетных банд и группировок.

* * *

Хотя повсюду царствует жлобство, есть личная заветная округа, есть будничного быта волшебство и счастье от познания друг друга.

* * *

Мы сразу простимся с заботами и станем тонуть в наслаждении, когда мудрецы с идиотами сойдутся в едином суждении.

* * *

У нас весьма различны свойства, но есть одно у всех подряд: Господь нам дал самодовольство, чтоб мы не тратились на яд.

* * *

Всегда стремились люди страстно куда попало вон из темени в пустой надежде, что пространство освобождает нас от времени.

* * *

Умеренность, лекарства и диета, замашка опасаться и дрожать — способны человека сжить со света и заживо в покойниках держать.

* * *

Так Земля безнадежно кругла получилась под Божьей рукой, что на свете не сыщешь угла, чтоб найти там душевный покой.

* * *

Толпа людей — живое существо: и разум есть, и дух, и ток по нервам, и даже очень видно вещество, которое всегда всплывает первым.

* * *

Бал жизни всюду правит стая, где каждый занят личной гонкой, расчет и блядство сочетая в душе возвышенной и тонкой.

* * *

Незримая

душевная ущербность рождает неосознанную прыть, питая ненасытную потребность себя заметным козырем покрыть.

* * *

Когда к публичной славе тянет личность, то всей своей судьбой по совокупности персона эта платит за публичность публичной репутацией доступности.

* * *

Ты был и есть в моей судьбе, хоть был общенья срок недолог; я написал бы о тебе, но жалко — я не гельминтолог.

* * *

Не только воевали и злословили в течение столетия активного, еще всего мы много наготовили и для самоубийства коллективного.

* * *

Я очень пожилой уже свидетель того, что наши пафос и патетика про нравственность, мораль и добродетель — пустая, но полезная косметика.

* * *

Хотя, стремясь достигнуть и познать, мы глупости творили временами, всегда в нас было мужество признать ошибки, совершенные не нами.

* * *

Дети, вырастающие возле каждого седого поколения, думая об истине и пользе, травят нас без тени сожаления.

* * *

Являясь то открыто, то украдкой, но в каждом — и святом, и подлеце — сливаются на время жизни краткой творец, вампир и вор в одном лице.

* * *

Всегда вокруг родившейся идеи, сулящей или прибыль, или власть, немедленно клубятся прохиндеи, стараясь потеснее к ней припасть.

* * *

Судить людей я не мастак, поняв давным-давно: Бог создал человека так, что в людях есть гавно.

* * *

Враги мои, бедняги, нету дня, чтоб я вас не задел, мелькая мимо; не мучайтесь, увидевши меня: я жив еще, но это поправимо.

* * *

Должна воздать почет и славу нам толпа торгующих невежд: между пеленками и саваном мы снашиваем тьму одежд.

* * *

Мир нельзя изменить, нет резона проклясть, можно только принять и одобрить, утолить бытия воспаленную страсть и собой эту землю удобрить.

* * *

Когда без сожалений и усилий душа моя порхнет за небосклон — — Чего не шел? — спрошу я у Мессии. — Боялся там остаться, — скажет он.