Гарики из Иерусалима. Книга странствий

Губерман Игорь Миронович

* * *

Затем из рая нас изгнали, чтоб на земле, а не в утопии плодили мы в оригинале свои божественные копии.

* * *

Чтобы души своей безбрежность художник выразил сполна, нужны две мелочи: прилежность и работящая жена.

* * *

Чего весь век хотим, изнемогая и мучаясь томлением шальным? Чтоб

женщина — и та же, но другая жила с тобою, тоже чуть иным.

* * *

Логикой жену не победить, будет лишь кипеть она и злиться; чтобы бабу переубедить, надо с ней немедля согласиться.

* * *

Проблемы и тягости множа, душевным дыша суховеем, мы даже семейное ложе — прокрустовым делать умеем.

* * *

Забавно, что ведьма и фурия сперва были фея и гурия.

* * *

А та, с кем спала вся округа, не успевая вынимать, была прилежная супруга и добродетельная мать.

* * *

Зов самых лучших побуждений по бабам тайно водит нас: от посторонних похождений семья милей во много раз.

* * *

Любви блаженные страницы коплю для Страшного суда, ибо флейтистки и блудницы меня любили — таки да.

* * *

В семье мужик обычно первый бывает хворостью сражен; у бедных вдов сохранней нервы, ибо у женщин нету жен.

* * *

Кто в карьере успехом богат, очень часто еще и рогат.

* * *

Стал я склонен во сне к наваждениям: девы нежные каждую ночь подвергают меня наслаждениям, и с утра мне трудиться невмочь.

* * *

Глаза еще скользят по женской талии, а мысли очень странные плывут: что я уже вот-вот куплю сандалии, которые меня переживут.

* * *

Нет, любовной неги не тая, жизнь моя по-прежнему греховна, только столь бесплотна плоть моя, что и в тесной близости духовна.

* * *

Когда умру и тут же слава меня овеет взмахом крыл, начнется дикая облава на тех старух, с кем я курил.

* * *

Думаю угрюмо всякий раз, глядя на угасшие светильники: будут равнодушно жить без нас бабы,

города и собутыльники.

* * *

Я готовлюсь к отлету души, подбивая житейский итог; не жалею, что столько грешил, а жалею, что больше не мог.

* * *

Я тебя люблю, и не беда, что недалека пора проститься, ибо две дороги в никуда могут еще где-то совместиться.

Наш дух бывает в жизни искушен

не раньше, чем невинности лишен

Творец нас в мир однажды бросил и дал бессмысленную прыть, нас по судьбе несет без весел, но мучит мысль, куда нам плыть.

* * *

С возрастом яснеет Божий мир, делается больно и обидно, ибо жизнь изношена до дыр и сквозь них былое наше видно.

* * *

Настолько время быстротечно и столько стен оно сломало, что можно жить вполне беспечно, от нас зависит очень мало.

* * *

Совсем не реки постной шелухи карающую сдерживают руку, а просто Бог нас любит за грехи, которыми развеивает скуку.

* * *

Не постичь ни душе, ни уму, что мечта хороша вдалеке, ибо счастье — дорога к нему, а настигнешь — и пусто в руке.

* * *

Живу среди своих, а с остальными общаюсь, молчаливо признавая, что можно жить печалями иными, иную боль и грусть переживая.

* * *

Чтоб нам не изнемочь в тоске и плаче, судьба нас утешает из пространства то радостью от завтрашней удачи, то хмелем послезавтрашнего пьянства.

* * *

Идея прямо в душу проникает, идея — это праздник искушения, идея — это то, что возникает в уме, который жаждет орошения.

* * *

И детские грезы греховные, и мудрая горечь облезлых — куют нам те цепи духовные, которые крепче железных.

* * *

Дав дух и свет любой бездарности, Бог молча сверху смотрит гневно, как черный грех неблагодарности мы источаем ежедневно.

* * *

Масштабность и значительность задач, огромность затевающихся дел — заметней по размаху неудач, которые в итоге потерпел.