Где апельсины зреют

Лейкин Николай Александрович

ли только Николай Ивановичъ и Капитонъ Васильевичъ.

— Вдь это ты на зло мн шь, Николай Иванычъ, — сказала ему жена.

— Зачмъ на зло? Просто изъ-за того, чтобы цивилизаціи подражать. Заграницей, такъ ужъ надо все сть.

Вторымъ блюдомъ была подана рыба подъ соусомъ. Глафира Семеновна опять сдлала гримасу и не прикоснулась къ рыб. Не прикоснулся и Конуринъ, сказавъ:

— Кусочки и подъ соусомъ. Не видать, что шь. Кто ее вдаетъ, можетъ быть это акула, такая-же акула, какъ давеча на берегу показывали.

— Да полноте вамъ…

Это тюрбо… Самая хорошая рыба, уговаривалъ ихъ Капитонъ Васильевичъ, но тщетно.

— Нтъ, нтъ, не буду я сть. Водки я съ вами выпью, но закушу булкой, сказалъ Конуринъ.

— А хоть-бы и на самомъ дл акула? проговорилъ Николай Ивановичъ. — Я изъ-за заграничной цивилизаціи готовъ даже и кусокъ акулы състь, коли здсь вс ее дятъ.

И онъ придвинулъ къ себ блюдо.

Кончилось тмъ, что Глафира Семеновна и Конуринъ ли за завтракомъ только ростбифъ, сыръ и фрукты. Конуринъ, раскраснвшійся отъ выпитой водки, говорилъ:

— Только апетитъ себ разбередилъ, а сытости никакой. А ужъ съ какимъ-бы я удовольствіемъ теперь порцію московской селянки на сковородк сълъ, такъ просто на удивленіе! Хороша Ницца, да не совсмъ. Вотъ ежели-бы къ водк и селянка была — дло другое. Нтъ, пожалуй, не стоитъ и запоминать, что есть такой городъ — Ницца.

— Забудь ее, забудь, говорилъ ему Николай Ивановичъ.

Компанія смялась.

X

Выпивъ рюмокъ по пяти русской водки и по бутылк вина, мужчины раскраснлись, развеселились и, шумно разговаривая, начали уходить изъ ресторана.

— Почемъ за водку взяли? спрашивала Глафира Семеновна.

— По французскому четвертаку за рюмку, отвчалъ Конуринъ. — Вотъ оно, какъ нашу родную, россійскую водочку здсь цнятъ.

— Стоитъ пить! Вдь это, ежели на наши русскія деньги, то по сорокъ копекъ. А между тмъ здсь хорошій коньякъ по двадцати пяти сантимовъ за рюмку продается.

— Коньякъ или простая русская водка, барынька! Передъ дой ежели, то лучше нашей очищенной: никакого хмльнаго товара не сыщешь.

— Да вдь вы рубля на два каждый, стало-быть, водки-то выпили! Вотъ тоже охота!

— Эхъ, гд наше не пропадало! махнулъ рукой Конуринъ. — За то нашу матушку Русь вспомянули. Да и что тутъ считать! Считать не хорошо. Черезъ это, говорятъ, люди сохнутъ.

Проходя по залу, они замтили разставленные столы и группировавшуюся около нихъ публику.

— Это что такое смотрятъ? Ужъ опять какого-нибудь звря не показываютъ-ли? спросилъ Николай Ивановичъ Капитона Васильевича.

— А вотъ тутъ для васъ можетъ быть интересно, ежели хотите попытать счастья. Тутъ игра въ лошадки и въ желзную дорогу.

— Какъ игра въ лошадки? воскликнулъ Конуринъ.

— Очень просто. По здншему это называется “рень”, скачки, ну, а наши русскіе зовутъ игрой въ лошадки. Да вотъ посмотрите. Два франка поставишь — четырнадцать можешь взять.

— Рулетка? спросили вс вдругъ — Конуринъ и супруги Ивановы.

— Нтъ, не рулетка, настоящая рулетка въ Монте-Карло,

а здсь на манеръ этого. Тоже для того устроено, чтобы съ публики деньги выгребать. На лошадкахъ прізжіе обыкновенно пріучаются къ настоящей рулетк, ну, а потомъ на ней же и кончаютъ, когда въ рулетку профершпилятся. Въ рулетк меньше пяти франковъ ставки нтъ, а здсь въ игр въ лошадки два франка ставка, а въ желзную дорогу, такъ даже и послдній франкъ принимаютъ. Клади и будь счастливъ, кром осетра и стерляди, разсказывалъ Капитонъ Васильевичъ, подводя къ столу.

На кругломъ зеленомъ стол, огороженномъ перилами, вертлись восемь металлическихъ лошадокъ съ-такими-же жокеями, прикрпленныя къ стержню посредин, и приводились въ движеніе особымъ механизмомъ. Механизмъ каждый разъ заводилъ находившійся при стол крупье съ закрученными усами. Другой крупье, гладкобритый и съ краснымъ носомъ, обходилъ съ чашечкой стоящую вокругъ публику и продавалъ билеты съ номерами лошадей и взималъ по два франка съ каждаго взявшаго билетъ.

— Вотъ такъ штука! произнесъ Конуринъ. — Какъ-же тутъ играютъ-то?

— А вотъ берите сейчасъ билетъ за два франка, тогда узнаете, отвчалъ Капитонъ Васильевичъ.

— Что-же, можно попробовать. Будто-бы на два франка дв рюмки очищенной проглотилъ. Эй, мусью! Сюда билетъ. Вотъ два четвертака!

Крупье съ краснымъ носомъ принялъ отъ Конурина въ чашечку два франка и далъ ему билетъ.

— Четвертый номеръ, сказалъ Конуринъ, развертывая билетъ. — Это что-же, землякъ, обозначаетъ?

— А вотъ сейчасъ завертятъ машину, побгутъ лошадки и ежели лошадка подъ номеромъ четвертымъ остановится, опередивши всхъ остальныхъ, то вы четырнадцать франковъ выиграете, отвчалъ Капитонъ Васильевичъ.

Механизмъ заведенъ. Лошадки побжали, обгоняя одна другую. Конуринъ и супруги Ивановы внимательно. слдили за бгомъ. Вотъ лошадки остановились.

— Sept! — воскликнулъ усатый крупье.

— Это что-же обозначаетъ? задалъ вопросъ Конуринъ Капитону Васильевичу.

— Седьмой номеръ выигралъ. Лошадь подъ номеромъ седьмымъ первая пришла.

— А я?

— А вы проиграли съ своимъ четвертымъ номеромъ.

Конуринъ сдлалъ гримасу и привсталъ.

— Вотъ теб и здравствуй! На два французскихъ четвертака ужъ умыли купца, проговорилъ онъ. — Что-же теперь длать?

— Отходить прочь или вынимать еще два франка и отыгрываться.

— Надо попробовать отыграться. Была не была. Будто четыре рюмки водки выпилъ. Вотъ еще два франка. Мусью! Какъ васъ? Эй, красный носъ! Давай сюда еще билетъ! поманилъ къ себ Конуринъ крупье съ краснымъ носомъ.

Лошадки опять забгали и остановились.

— Quatre! объявилъ опять усатый крупье.

— Четвертый номеръ выигралъ, перевелъ Капитонъ Васильевичъ. — А у васъ, землякъ, какой номеръ?

— Фу, ты, чтобъ теб провалиться! А у меня пятый. На четыре четвертака умылъ купца. Надо еще попробовать. Не пропадать-же моимъ четыремъ четвертакамъ. Красный носъ! Комензи… Еще билетъ.