Gelato… Со вкусом шоколада
Шрифт:
— Я попала в аварию, — выпаливаю и сразу отрезвляю.
— Что? — муж придавливает мой живот, впечатывая меня спиной в дверное полотно. — Повтори! — прикрыв глаза, скрипя зубами, произносит.
— Прости меня.
— Тоня, ты пострадала? Почему ты здесь, а не… М-м-м! Как ты себя чувствуешь? Что с ребенком?
— Отказалась, — отрицательно мотаю головой. — Я отказалась от госпитализации. Я, — отслеживаю его меняющееся настроение, — разбила машину.
— Х. й с ней!
—
Петя стряхивает головой и сильно отклоняется в попытках избежать моих нравоучительных действий.
— Черт возьми! Болит? — ощупывает взглядом мою фигуру, стопорится на своих руках, кружащих у меня на животе.
— Испугалась и…
— И? — заметно напрягается.
— Поцарапала водительскую дверь.
— Да, бл… — но заметив мою отставленную ладонь, мгновенно осекается. — А что с физическим состоянием? Я имею в виду твое самочувствие и здоровье детки. Что-нибудь и где-нибудь болит?
— Нет, — для убедительности моргаю дважды и, захлебываясь собственной слюной, шепчу. — Ребенок не пострадал, но…
— Но? — муж прищуривается и с нетерпением ждет полного ответа.
— Подал голос.
— Подал голос?
— Да. В один миг мне показалось, что он звонко прокричал о том, как сильно хочет жить. Я… — наконец-то полноценно плачу и лбом ищу любимое и сильное плечо, — слышала, как он об этом вопил. Петя!
— Что? Что? Что? — он гладит мои волосы, принюхивается к запаху, запутываясь носом, а потом я чувствую неболезненный щипок. Похоже, Велихов меня кусает, терзает затылок и верхнюю часть шеи, скрытой под завитой копной. — Побудешь со мной.
— Да, конечно.
— Я не спрашиваю, Тос. Тебе придется. Понимаешь?
— Да, конечно, — утвердительно качаю головой, прочесывая ногтями кожу его голову. — Не отпускай меня.
— Не отпущу, любимая. Я же обещал!
— Мою машину забрали…
— Если повторю то, что обо всем этом думаю, ты меня опять ударишь?
— Естественно, — оттягиваю его от себя. — Нам с деткой неприятно, когда ты включаешь режим сапожника. И потом…
— Дети разговаривают в точности так, как дома шепчутся родители, — давно заученное вслух озвучивает.
— Не ругайся, хорошо?
— Нет проблем. Иди-ка на диван.
Обхватив мою кисть, муж направляет себя вместе со мной туда, куда не добирается луч его настольной лампы.
— Полежишь, поспишь и помечтаешь.
— А ты? — слежу за тем, как он устраивает мне вынужденную постель.
Петя укладывает подушки, распахивает плед и кивком показывает, что мне пора снять обувь и забраться на сидение, приняв положение «лежа на боку или на спине».
— Мечтаю полежать на животе, — подкатываю глаза.
— Полежишь, —
— Не то? — и снова оживаю, распахивая только-только спрятавшиеся под ресницами глаза.
— Мне нужно переварить информацию, которую ты мне сообщила.
— Прости, пожалуйста, — жалобно выскуливаю «подлизывающиеся» слова.
— Через пару часиков домой поедем. Потерпишь? — присев на корточки возле моего лица, дует в нос, обдавая кожу вкусным теплым воздухом.
— Шоколад и апельсин? — растягивая важное «а» и скрипящее «и», шепчу.
— Потерпишь, говорю?
— Да, конечно, потерплю…
Не помню, как все последующее происходило. Наверное, кто-то мягким ластиком с большим нажимом по остаткам памяти провел. Только очнулась я уже в машине мужа на заднем сидении в обнимку с подушками и в сопровождении женской сумки.
— Петь? — зову водителя, который по ощущениям никуда не гонит, а скорее, наоборот, жирным слизняком ползет.
— М? — замечаю пытливый взгляд пары голубых глаз в зеркале заднего вида.
— Почему не разбудил?
— Сладко спала, постанывала и даже, — подмигивает и, задрав подбородок, облизывает жадно губы, — трогала себя.
— Господи! — с нытьем натягиваю подушку себе на лицо, прижав ее, вгрызаюсь в обивку и слюнями пачкаю автомобильную ткань.
— Мне все очень понравилось, а вот…
— А вот? — резко убираю от лица велюровый барьер. — Продолжай! Что замолк?
— Ты постанывала, Тосечка. Стонала без меня. Это больно и обидно.
Похоже, Велихов оттаял, отработал и по-прежнему талдычит все об одном, о том, об этом.
— Мне снился страшный сон. Я боялась. Такой вариант не приходил в твой воспаленный мозг? Только секс, страсть и похоть?
Ворчу лишь для проформы, а так, естественно, приятно его желание и неиссякаемая фантазия, которую он питает специальными товарами двойного назначения.
— Я спас тебя? — замечаю, как включает поворотник и плавно направляет нас.
— Далеко еще? — приподнимаюсь, уперевшись рукой в сидение.
— Уже приехали.
Ощущаю корпусом, как скорость уменьшается, а машина проходит небольшой вираж — первый поворот на спуске к нашему дому. Замечаю, как Петя плавно крутит руль и аккуратно проходит еще одно небольшое закругление.
— Два, — еле двигаю губами.
— Считаешь?
— Да, — потому как чувствую, что скоро будет, — три!