Гибель отложим на завтра. Дилогия
Шрифт:
– Я всегда поражался силе твоей воли. Но с моей она не сравнится. Ты не уйдешь, пока я не разрешу. И ты подчинишься, ты ответишь на мои вопросы, пока я не решу, что услышал достаточно. Это приказ.
– Если это успокоит твое безумие, – бросила она с усмешкой, хотя на самом деле ей было вовсе не до смеха, – то так уж и быть, я отвечу.
– Как мастерски ты скрываешь свой страх. Я в восхищении. Не зря именно тебя я сделал кханне. С кем ты была?
– Тебе ведь уже известно это, разве нет? С Тйерэ-Кхайе.
– Одна с ним?
– Да.
–
– В лесу.
– В лесу… Место не имеет значения. Я запретил тебе уходить одной. Ты ослушалась. Ты солгала мне.
– Да.
– И ты так просто об этом говоришь? – послышалось еле сдерживаемое бешенство, которое несложно было угадать за сталью голоса. – И не пытаешься оправдаться. Как ты посмела?
– Мне нужно было поговорить с соплеменником. Наедине.
– Поговорить?
– Да.
– И больше ничего?
– Да.
– Почему я должен верить?
– Можешь не верить.
– Нет, так не пойдет, – прорычал он. – Отвечай на вопрос. Почемуя должен верить? Или мне приказать своим людям нагнать этого твоего Тйерэ-Кхайе и заставить говорить его? Может, он поведает мне больше? Как знать, не услышу ли я от него, что моя жена потаскуха?
– Как смеешь ты говорить со мной так?! Я не рабыня твоя.
– Нет. Пока. Но в моей власти это исправить.
Вот теперь Шейра не выдержала, она зажала ладонями уши, чтобы не слышать этого глухого голоса, она завизжала:
– Прекрати! Прекрати! Прекрати! Я не узнаю тебя! Это не ты! Перестань!
Элимер стоял и холодно ждал, пока она успокоится.
– Отвечай. Я жду.
– Что я могу тебе ответить? – уже не стараясь сдержать своих эмоций, воскликнула айсадка. – Что?! Либо ты веришь мне, либо нет! Мы говорили, а потом началась гроза, и я не рискнула возвращаться обратно. Как только она закончилась, я приехала.
– Почему наедине? – прошипел кхан.
– Тебе не понять! – выплеснула девушка. – У тебя нет друзей. Только подданные! Тебе не понять, почему с друзьями, особенно после долгой разлуки, говорят наедине.
– Или с любовниками?
После этой фразы Шейра сдалась окончательно и, уже ни на что не рассчитывая, прошептала:
– Ты чудовище. Злобное чудовище. Ты всегда таким был, зря я решила не обращать на это внимания.
– Не смей, дикарка, иначе я заставлю тебя пожалеть о твоих словах. Я заставлю тебя на коленях вымаливать прощение, даже если для этого мне придется воспользоваться плетью! Я заставлю.
– Заставь! – Шейра вскинула голову, неуловимо подавшись вперед. – Давай, заставь же! Как свою Зарину, или как мятежников, как всех остальных, кто смел тебе перечить! Я проклинаю тот день, когда поверила твоим словам, твоим обещаниям никогда не причинять мне боли!
Последняя фраза отрезвила Элимера, он непроизвольно отшатнулся назад, и Шейра, разглядев в его лице смятение, воспользовалась заминкой и попыталась сбежать.
– Я не знаю, что со мной, – быстро-быстро заговорил он, – я просто ревновал, как любой мужчина на моем месте. И поэтому, только поэтому… В последнее время я сам себя боюсь. Я все чаще вижу людской страх, и он меня пьянит, пьянит зверя во мне. Помоги мне. Только ты сможешь…
С этими словами он отстранился от Шейры, прошелся в угол помещения и снова обратился к ней.
– Эта постоянная боль, эти мысли о брате сводят меня с ума. Мне кажется, я уже сошел с ума.
– Мне тоже, – пробормотала Шейра.
– Не уходи! – воскликнул он, увидев, как жена разворачивается к двери. – Только не сейчас! Прости мне эти злые угрозы. Я никогда не осуществил их, ведь ты знаешь. У меня никого нет кроме тебя и сына. Пожалуйста.
Он снова метнулся к ней, прижал к себе, прошептал:
– Просто ты слишком дорога мне.
– И ты мне, Элимер. Но ты болен своей войной. Я бы очень хотела помочь, но не знаю как. Порою мне даже страшно быть возле тебя, – она высвободилась из объятий. – Я уйду к себе. Я лягу спать. Пусть наступит новый день. Завтра. Пусть придет рассвет, и ты снова станешь моим Элимером, моим кханом, и я перестану тебя бояться.
Он не стал ее удерживать, и когда она ушла, так и остался, потерянный, стоять посреди комнаты, размышляя о том, откуда появились в нем эти неконтролируемые вспышки ярости, которые, он заметил, прорывались все чаще и чаще.
Наконец, уже под утро, он смог уснуть. Но сон не даровал ему спокойствия, потому что в нем он вновь увидел свои потаенные страхи.
Вот он спешил по коридору в тронную залу. Там собрались советники, там все ждали его, кхана, правителя. Он открыл дверь и тут же сознание перевернулось. Он вдруг понял, что всего лишь простой служка, которому снился долгий сон про то, что якобы он – кхан. А кто же на самом деле повелитель империи под названием Отерхейн? Вот он – восседает на троне, светловолосый и ясноглазый. Аданэй! И Элимер услышал собственный голос, который произнес:
– Вино, повелитель, – и его руки вручили кхану кубок, а спина согнулась в поклоне.
Аданэй сделал глоток, поморщился и в злости выплеснул янтарную жидкость ему в лицо.
– Что за дрянь ты принес, грязный раб! – крикнул он и приказал молчаливо стоящей страже отвесить ему, Элимеру, десять ударов плетью.
– Прости, повелитель, – услышал он свое бормотание. Отступил назад, готовясь быть схваченным стражниками.