Гибель отложим на завтра. Дилогия

Аэзида Марина

– Э, Кхан, да я разве против? – пожал плечами воин. – Наоборот. А то у младенцев, знаешь ли, чересчур хорошая память, – Видольд пристально вгляделся в его лицо, раздвигая губы в кровожадной ухмылке, и добавил: – И голод твоего зверя это утолит.

Кхан первым отвел взгляд и обернулся к Хиргену, который все это время безмолвно стоял у двери:

– Детей младше пяти, – приказал он, – отправить в воинские школы. Пусть растут воинами Отерхейна. А старших продать в рабство. За пределы Империи.

– А девочек? – поинтересовался Хирген. – Их куда?

– Тоже в рабство продайте. Я все

сказал. Оставь нас.

Хирген вышел, и снова Элимер остался один на один с телохранителем. Видольд первым нарушил молчание.

– Так зачем ты хотел меня видеть? Ведь не для того, чтоб о казнях поговорить?

– Расскажи, что видел вчера?

– Ты про свою погоню за призраком?

– Да! И отвечай скорее. Мне не до шуток.

– Так я уж вроде все сказал. Твой брат тебе примерещился, ты за ним погнался. Я тебя остановил.

– Спасибо за это. Страшно подумать, что могло бы случиться, если бы… Аданэй мне не на пустом месте причудился. Я за него Шейру принял.

– Знаю, Кхан.

– Что? Когда ты узнал?

– Вчера ночью. Увидел, что следы крови в ее покои вели. А теперь она ушла, скрылась, покинула и замок и, скорее всего, Инзар.

– И ты ничего мне не сказал?! – прорычал кхан.

Видольд ухмыльнулся.

– Вообще-то я пытался донести до тебя сию весть, но ты не захотел меня слушать.

– Я был не в себе! Ты же видел! Ты должен был отрезвить меня, встряхнуть, сказать все!

– Э, нет, Кхан, – отмахнулся воин, – ты же не ребенок. Ты – правитель, слова твои – закон. Значит, ты за них и отвечаешь.

– Не смей меня учить! – прошипел Элимер. – Откуда ты узнал, что она ушла?

– Так я видел, как она уходила.

– И не задержал?

– Помилуй, я твой телохранитель, а не ее надзиратель. Она – Великая Кханне. Кто я, чтоб ее задерживать?

– Да ты издеваешься надо мной, слуга?! Ты видел, как кханне покидала замок, уносила нашего сына…

– Ну, насчет кханади я не знал. А что, она его забрала? Вот дурная девка, куда она с ним пойдет?

– Молчать! Ты предал меня.

– Нет, – пожал плечами Видольд.

– Не смей! – снова взревел Элимер. – Не смей мне перечить!

– Ладно, – уронил воин.

– Ты предал меня!

– Угу…

– Так ты признаешь?!

– Ты приказал не перечить. Вот я и не перечу.

– Довольно. Ты поплатишься за двуличие. Стража! – на возглас явились двое воинов. Кхан ткнул пальцем в Видольда: – Схватить его! Отобрать оружие. И в темницу. Сейчас же!

Воины приблизились с опаской: они знали, что представлял собой главный телохранитель кхана и как он владел мечом. Они неуверенно переглянулись, чем вызвали полупрезрительную ухмылку на лице Видольда.

– Да ладно вам, други, не бойтесь. Я сам.

Он расстегнул пояс, на котором крепилось оружие, бросил его к ногам кхана и, воздев руки вверх, пропел с вежливой улыбкой.

– Ну, ведите меня в новые покои!

Стражники тут же подскочили к нему, схватили за плечи, приставив острия кинжалов к спине и груди. Видольд стоял по-прежнему спокойно, не пытался вырваться, только смотрел, не отрываясь, в глаза Элимеру.

– Я вижу, ты не боишься, – процедил тот.

–

Да что ты, Кхан, как можно! От страха еле на ногах стою, – ухмыльнулся Видольд.

– Недолго тебе осталось зубоскалить, – зло выдавил Элимер. – Посмотрю я на тебя, когда с палачом встретишься.

– Даже так! – присвистнул Видольд. – Я вижу, жизнь стала интересной.

– Но очень короткой. Для тебя, – усмехнулся Элимер и махнул рукой страже. – Увести предателя! Хиргену передайте, позже я отдам распоряжение о казни. А пока пусть посидит во темноте и подумает.

Стража вывела Видольда и как раз в этот момент появился Калнеу – предводитель серых. Проводив связанного телохранителя ошеломленным взглядом, он закрыл дверь и склонился в поклоне.

– Калнеу, кханне пропала, – обратился к нему Элимер. – Пусть весь Отерхейн опутает паутина серых! Найдите ее и кханади Таариса.

Не прошло и суток, как раскинулись серые сети по империи.

– Обшарить все трактиры, прочесать все леса, пробраться к дикарям, высматривать среди айсадов, залезть в каждый угол, проникнуть в каждую щель, но найти! – так приказал им Калнеу. И приказ этот разлетелся в каждый, даже самый глухой уголок страны.

– Начать другую жизнь никогда не поздно, главное не начинать ее слишком рано

В этой окраинной, затерянной в глуши деревушке, где Илирин уже переставал именоваться Великим, привыкли к Бредену. Никто точно не знал, когда именно и откуда пришел этот молчаливый диковатый юноша, не знакомый с илиринским наречием, однако он здесь появился и здесь же остался. Дело было поздней осенью, когда небо распыляло надоедливую морось или кропило дождем. Одним из таких вечеров и возник, словно ниоткуда, в единственном в деревне трактире Бреден. Засел неподалеку от центра зала за один из столов, привлекая к себе внимание лишь тем, что он – чужак, и принялся наяривать что-то из большой тарелки столь же большой ложкой. И так уж случилось, что в это время в трактир вошли двое. Их знали все. И все боялись, ведь эти бывшие крестьяне давно уже стали на стезю не то, чтобы совсем разбойников, но особ довольно опасных, из тех, кто требовал меди и снеди за охрану деревни от самих себя. При виде их посетители трактира пересели в затемненные углы. Все, кроме Бредена. Ибо откуда чужаку было знать, какую угрозу несли вошедшие? А те, похоже, решили незамедлительно разъяснить это юноше. Медленно и тяжело приблизились они к Бредену, загородив ему и без того слабый свет, кое-как разгоняющий царящую в помещении тьму.

– Кто это у нас здесь? – хрипло пробасил первый. – Встать! Быстро! Или с порядками тутошними не знакомый? Ну, так мы научим, сосунок.

Второй издевательски хохотнул, вытягивая зазубренный, местами заржавелый меч и откинул стол, за которым сидел Бреден. Вместе со столом в воздухе перевернулась тарелка с супом, расплескав все, что в ней еще оставалось. Бреден вскочил, отступил за скамью, не предпринимая никаких действий.

"Ну, все, достанется парню",– подумали все, кто при этом присутствовал.