Глаза, опущенные долу

Бредихин Николай Васильевич

– Но почему же ты во плоти, да ещё в женском образе предстала?

– Это отдельный вопрос. Если ты его поставишь третьим, последним, я тебе на него отвечу. Но подумай сначала, самое ли для тебя это важное? На второй дополню только, что вы оттого так мало знаете о Духе Святом, что он вне, выше Добра и Зла. Да, он един с Отцом, но та часть Его, перед которой истекает в песок сила и воинство дьявола. Я не знаю, как это доподлинно выразить, просто пытаюсь растолковать на понятном тебе языке, большей частью пользуясь объяснениями арефиевыми. На самом деле всё гораздо сложнее. Но я ни к бесам, ни к ангелам не имею никакого отношения.

– Я не

верю тебе, - покачал головой Фёдор, - ты неискренна. И сама первой, пусть не ложью, а недомолвками нарушаешь наш уговор.

3

– Да, ты прав, - горько проговорила после некоторого раздумья девушка.
– Такой я раньше была... Но, повторяю, это отдельный вопрос. Если хочешь, мой личный. В остальном же... Посмотри вокруг: вот лес стоит, река течёт, небо почему-то на землю не падает. Как ты думаешь, сами они по себе или что-то их поддерживает?

– Ну как...
– развёл руками Фёдор, - это просто царство Божие, это каждому ведомо.

– Ведомо, да не всё. Да, царство Божие, да, и я божий дух, но я дух Природы, не Града человеческого.

– Нет, - улыбнулся Фёдор и погрозил обрадованно пальцем, - вот ты и споткнулась, проявила себя. То, что ты говоришь - недомыслие языческое, фитюльки, которыми на заре своей человечество баловалось, а уже в Ветхом Завете, в Первой книге Моисеевой, без толкований написано: Бог дал человеку власть над землёй, над всеми тварями и творениями своими. Ибо по Своему образу и подобию, а ни по какому другому Он человека сотворил. Сказано: "...наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле".

– Хорошо.
– Девушка кивнула.
– Допустим... Однако ты не ответил на мой вопрос: вот ты видишь лес во всём его многообразии, видишь реку, как она течёт, в чём здесь власть человека, в чём хотя бы его присутствие? Может, сидит там где-нибудь хитрый старичок и поддерживает порядок, а умрёт (он же человек, по-твоему), так ему на смену тотчас придёт другой? Так получается?

– Ну не знаю, может, то не люди, ангелы Божьи...

– Ладно, пусть я буду ангелом, если так тебе понятнее. Но как же тогда получается: выходит, у человека и над ангелами власть? Не слишком ли ты, как человек, возомнил о себе, в таком случае? Нет, всё наоборот как раз: где человек свой ум применить пытается, там тотчас же открывается лазейка для дьявола - он следует за помыслами вашими буквально по пятам. И тогда природа, жизнь - всё идет прахом. Ты говоришь, что действуешь во имя Божье, во имя Божье и я здесь, чтобы дать тебе укорот. Не сей вокруг ни добра, ни зла, живи, ни на что не посягая, и живи сколько угодно, ни дьявол, ни мы тебе не напасть. Но ты же не можешь так, тебе непременно надо подчинения, всевластия, воли своей, запечатлённой на века. И чтобы себя оправдать, ты говоришь - я не сам по себе, так предопределено свыше. Смири гордыню, инок, сказано уже тебе - не переоцени себя.

Фёдор какое-то время молчал в раздумье, затем покачал головой.

– Нет-нет, - тихо проговорил он, - как ни старалась ты, а меня не убедила. За тобою не знаю, что стоит, а не знает никто - так и нет того. Ну а за мной - Священное Писание, к нему в придачу Святоотеческие предания. Крест, хоругви Архангеловы, тысячелетиями накапливавшийся пласт мыслей и чувств достойнейших, святейших людей. Неужто не им, а тебе я должен верить? А Божье, Всесвятое ведение и откровение, ты хочешь сказать, что Бог меня оставил

и неправде учит меня?

– Дурак! Осёл упрямый.
– Девушка вздохнула.
– Ладно, я ухожу, помни о клятве.

– Помню, - кивнул Федор.
– Но помни и ты, чьими именами я закаивался, и ежели что пойдёт поперёк тех имен в моём зароке, я его тотчас презрю.

– Ничего, - усмехнулась девушка, - главное, что дано обещание, а уж взыскать с тебя его - моя забота.

И исчезла с глаз.

Глава шестая

1

Клятвы... Какие могут быть клятвы? И кому? Сатане?

В чём он закаивался? Не вызывать больше нечистую? Ну а зачем, собственно, она ему была нужна? Как будто у него других дел нет. Но странно всё-таки, бесы и вдруг просят от них отвязаться, когда это было? Обычно наоборот: их гонишь в дверь, а они в окно лезут. Через любую щель норовят пробиться. Или просто они таким образом разжигают, завлекают его?

Непонятно... Что ж, вернёмся тогда к той точке, с которой они его стронули. Изоляция прекратилась, люди по-прежнему не достигали его, но жизнь вокруг вернулась в обычное русло. К Фёдору стали привыкать, больше его не отторгали. Но и в том ему не было покоя. Зачем он здесь и что ему делать дальше? Молиться, поститься, растительно жить?

Уйти, поискать себе товарищей, поставить с ними несколько новых келий, заложить скит? Но старуха не шутила, когда его предупреждала, так что эту мысль следует отложить до тех времен, когда он в состоянии будет победить проклятую ведьму. Одичать, превратиться в полузверя-получеловека? Такое вполне возможно, если он и дальше будет лишён возможности общаться с людьми. Что ещё? То, что ему не раз уже предлагали?

Наверное, это наилучший выход. Не зря были потрачены его усилия, положение изменилось: теперь он свободен, во всём разобрался. Что осталось? Пустое любопытство? Несусветная чушь, которой его пытаются потчевать? "У Арефия и спроси"... Да, наверное, есть какой-то смысл в том "добре", что ему Арефием оставлено, но у Арефия в тот момент не было выбора, не исключено, что он, Фёдор, играет здесь лишь промежуточную роль и должен какому-то другому человеку по цепочке магический свёрток передать. Кому? Может, Корнилу? Нет, если бы так было, Корнил бы настоял.

А что, если и вправду спросить у Арефия? Что он теряет? Это ведь не нечистая сила, чем ему может быть опасно подобное действо? Да и соврал Корнил, разве можно так вызвать душу умершего? Конечно, нельзя. По крайней мере, он бы о таком слышал.

Нет, тут было не просто любопытство. Последние события изрядно отрезвили Фёдора, как бы заставили его повзрослеть. Но если вернуться ему в прежнюю жизнь, то надо очиститься. Чтобы путь пройден был до конца, и не оставалось больше никаких сомнений.

Он сел, попытался расслабиться, отвлечься от будораживших его мыслей. Главное - не торопиться, впереди у него сколько угодно времени: если понадобится, то вся его жизнь. Ни в коем случае не осаживать, не глушить себя, изнутри должно прийти успокоение - так, как если бы в нём был единственный выход.

Фёдор умерял и умерял дыхание, оставив в итоге его лишь столько, чтобы проливалось по капле то, что незадолго перед тем устремлялось бурным потоком. Сам собой склонился к груди подбородок, глаза сделались пустыми, будто незрячими и открылось наконец то другое, внутреннее, око. Но Фёдор был пока ещё слеп им.