Голова сахара. Сербская классическая сатира и юмор
Шрифт:
Празднует славу Давид Узлович, делопроизводитель общинный. Гости к нему съехались все избранные. Я уж не говорю о видных людях из самого Крнича, например, о новом учителе Симе Стоиниче, заменившем Сретена Павловича, того самого, которого в прошлом году загнали куда-то в окрестности Мироча в наказание за то, что детей развращал и скверно отзывался о властях. Я не говорю и о самом хозяине, который, поучившись малость в начальной школе, ушел от отца и занялся бумагомарательством в сельских канцеляриях, за что отец проклял его и лишил полагающейся ему доли наследства, оставив все другим сыновьям, после
Не говорю и о попе Перо, том самом, который верхом на коне на полном скаку может удержать на голове кувшин вина, не пролив ни капли, и который всегда водит с собой огромную черную собаку. Однажды он запер ее после вечерни в церкви; всю ночь несчастная собака носилась по церкви, вскакивая на все аналои, которые там были; люди все поразбежались, думая, что это какая-то чудесная сила, посланная в наказание за грехи их, а когда на другой день со страхом подошли и отворили двери, к их великому удивлению, из церкви выскочил пес попа Перо. В храме божьем все было опрокинуто, изгажено; три дня и три ночи трое попов служили молебен, пока церковь не очистилась.
Итак, я не буду говорить о постоянном окружении Узловича, а расскажу о тех дальних гостях, которые не сочли за труд приехать к нему на пир. Замечательные, редкостные гости! Здесь учитель Иво из Скуплена, и другой Иво, учитель из Яловика, и Станое, учитель из Муратоваца, и поп Еротие, тот, косой, из Миокуса, что гоняется за бабами, когда немного хватит лишнего, и поет вместе с цыганами похабные песни. Здесь даже сам уездный начальник Максим Сармашевич. Остальные — общинные делопроизводители и им подобные, все гости избранные, пользующиеся уважением и любовью хозяина.
На начальнике довольно потертый мундир; правда, он еще отличается от мундиров других лиц, съехавшихся сюда по своей должности, но все же потрепанный… Да и пора ему быть потертым, вот уже третий юрьев день наступил с тех пор, как вучевичане сделали свой знаменитый «почин». И в самом деле, необыкновенно легкая рука оказалась у этих вучевичан! Сколько раз наш начальник по долгу службы объезжал уезд! Сколько раз его верный Джюко торговал все той же головой сахара и ни разу не продал ее за три талера, а всегда, как назло, за дукат!
Словом, как сами видите, Давид Узлович устроил большой пир. Здесь и едят, и смеются, и поют, и играют, и танцуют, и пьют за здоровье всех подряд! Пьют за здоровье господ и того, кто придумал господ; пьют за здоровье «добрых людей», которые почитают господ, приглашают их к себе в дом и угощают на славу, пьют за здоровье хозяина Давида, который трудом своим нажил дом — полную чашу — и может теперь с честью принять избранных гостей своих. Раздаются здравицы, одна цветистее другой; учителя, попы и писари соревнуются между собой, кто лучше, витиеватей и замысловатей скажет свою здравицу. А после каждого тоста Джюко стреляет из пистолета; учителя и попы подхватывают на сотни ладов свое протяжное «Многая лета», а цыгане, присев на корточки, как
Здравицы, пение и музыка прерывались только тогда, когда гости наваливались на жаркое да закуски. Жирные яства сдабривались приятной беседой. Все здесь были добрыми знакомыми, и разговор велся в открытую…
— Угощайтесь, господин начальник! — уговаривает с какой-то безудержной радостью пьяный Давид Узлович своего самого почетного гостя, нашего отменного уездного начальника. — Угощайтесь, пожалуйста, чем бог послал да хороший год принес.
— Гм-гм, Даша! — подшучивает солидно набравшийся начальник. — Для тебя, сдается мне, каждый год хорош, а?
— Ты за него не беспокойся, господин начальник, — ввязывается в разговор поп Перо. — Он жнет хорошо и без серпа! Ха-ха-ха! Правда, Даша?
Эту шутку гости встретили таким хохотом, что даже цыгане рассмеялись.
— А ты, поп, что ли, серпом жнешь? — шуткой на шутку ответил Давид и хотел было уже добавить что-нибудь еще более едкое, как начальник перебил его:
— Ну, а в этом году, Даша, будет добрая жатва, а?
— Благодаренье господу и властям предержащим, господин начальник! — угодливо ответил Узлович, униженно прикладывая руку к груди. — Даст бог, все хорошо будет! Только вот с Раданом хлопот много.
— Что? Хочешь с молотка его хозяйство пустить? Ха-ха-ха! — засмеялся начальник, поднося ко рту кусок жирного цыпленка. Поп Перо схватился за бороду и заблеял, как козел: «Ме-е!» Гости так и покатились со смеху.
— Геть, поп, в кусты! — крикнул учитель Сима, и все опять расхохотались: «Ха-ха-ха!» — а цыгане прямо валились от смеха и били друг друга бубнами по голове.
— Ну как, Даша, с молотка, а? — допытывался начальник, отдавший должную дань закускам.
— Да оно вроде бы еще рановато, господин начальник, — сказал Узлович, понизив голос и пододвигаясь к начальнику, — всему свой черед. С процентами заминка. Не платит в срок. На три месяца всякий раз опаздывает. Говорит: «Не могу», — а сам не работает и пьет к тому же…
Поп Перо с учителями занялись болтовней, а Давид и начальник продолжали свой разговор.
— Дело твое, Даша, а по-моему, лучше было бы продать его имущество с молотка. Очень уж у меня глаза разгорелись на его виноградник в Прлинах…
— Да и я давно держу на примете его луг, что возле реки… Во всем уезде нет такого.
— А такого виноградника, Даша, и в трех уездах не сыщешь. Не уступишь ли его мне?
— С великим удовольствием, господин начальник, только бы прибрать к рукам…
— Гм, тебе ли говорить об этом?! Нажми на него: «Деньги нужны, подай-ка их сюда!» У него их не будет, ты пустишь его имущество с молотка, вот и приберешь все к рукам. А сколько ты возьмешь за виноградник, давай сейчас сговоримся.
— Не могу, господин начальник, делить шкуру неубитого медведя.
— Брось чепуху городить, Даша! Шкура шкурой, медведь медведем, а нам сейчас, когда тут столько вина и хороших закусок, нет никакого дела ни до шкуры, ни до медведя. Мы должны думать, как Радана с молотка пустить и как получить тебе луг, а мне виноградник… Скажи лучше, сколько возьмешь?