Голубая луна

Хэндленд Лори

Поскольку я уснула, не снимая формы, чтобы полностью собраться мне оставалось только зарядить пистолет и винтовку серебряными пулями вместо свинцовых. Патронташ Манденауэра — просто шведский стол в плане выбора разнообразных боеприпасов. Я не верила в вещие сны. Не верила в оборотней. Но все же верила в то, что предупрежден — значит, вооружен, да и кому может причинить вред серебро? Надеюсь, никому, кроме волков.

Я открыла дверь и вышла к Манденауэру в коридор. Он лишь одним глазком глянул на мое лицо и промолчал.

Умница.

Улицы опустели. В отсутствие туристов бродить по магазинам в это время

суток некому. Я только надеялась, что исходящая от Департамента природных ресурсов угроза очистила и лес. Мне совершенно не хотелось тратить завтрашний день на рапорты о случайных выстрелах.

Манденауэр вел свой катафалк… то есть, «кадиллак». После жуткого сна от одной лишь мысли о поездке в этой машине мне почти захотелось настоять на моем «форде». Но так как я ненавидела бояться еще больше, чем ошибаться, то забралась на пассажирское сиденье. Не то чтобы я не проверила заднее на предмет бесхозных трупов. Там их не оказалось.

Манденауэр выехал из города не в сторону сто девяносто девятого шоссе к месту первого появления черного волка, а в противоположном направлении от дома Джерарда и погребального костра волчицы.

— Куда едем?

— На север.

Я стиснула зубы и умудрилась не рявкнуть.

— Скажите хоть одну причину, зачем?

— Потому что туда мы еще не ездили.

Полагаю, обоснование не хуже любого другого.

Он свернул с шоссе на проселочную дорогу. «Кадиллак» запрыгал по ухабам. К счастью, особых дождей не было, иначе нам понадобился бы вездеход, чтобы добраться до места назначения, где бы оно ни находилось.

С обеих сторон дороги высились сосны. Мне стало интересно, как Манденауэр нашел этот путь, или он просто свернул на первую попавшуюся дорогу? Я подумывала спросить его, но, честно говоря, какая разница?

Внезапно дорога оборвалась, и машина остановилась. С трех сторон нас окружала лесная чаща. Между деревьями едва смог бы протиснуться енот. Без понятия, как это удастся сделать нам. Но я последовала за Манденауэром в заросли. Казалось, путь ему подсказывает шестое чувство. Тропинки как таковой не было, но мы продвигались вперед. Казалось, прошли уже часы, но когда старик остановился, еще не совсем стемнело. Мы стояли на южном склоне поросшего папоротником холма. Манденауэр по-пластунски дополз до его вершины. Он кивнул мне, и я полезла за ним. Папоротник шуршал, пока я пробиралась сквозь него. Мягкие тонкие листья касались моих щек и щекотали шею. Запах свежей зелени и мокрой земли окутывал меня, как туман.

Глянув на другую сторону холма, я нахмурилась. Примерно в ста метрах располагался вход в пещеру. А пещеры здесь редкое явление. Может быть, дальше к западу, в направлении Ла Кросса. Но в лесной чаще? До сегодняшнего дня я их не встречала.

— Что это? — прошептала я.

— Я нашел ее, когда вчера ночью все носились по лесам. Думаешь, почему не подстрелили ни одного волка?

— Посещала меня такая мысль.

Он улыбнулся:

— Вот и ответ.

Длинные тонкие пальцы ночного мрака тянулись между деревьями, стелились по земле и окружали вход в пещеру. Луна и звезды уже ярко светили, когда из отверстия в земле начали выскакивать волки.

Один, два… Пять, шесть… Одиннадцать, двенадцать.

Я тихо выругалась и потянулась к винтовке.

Манденауэр остановил меня.

— Пусть

идут, — выдохнул он. — Пока что.

Он не обратил внимания на мою недоверчивую мину. Мне казалось, что мы смогли бы подстрелить достаточно волков, прежде чем они бы поняли, кто стреляет. Но так как здесь больше волков, чем я в жизни видела, а Манденауэр знаток по их части, я опустила руку.

Животные скользнули в лес. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь шелестом ветерка в листве, а затем ночь пронзил хоровой вой. Я вздрогнула и ахнула. Казалось, будто волки стояли прямо у нас за спиной.

Но когда я повернулась, там не было никого. Шорох листьев под подошвами ботинок заставил меня вновь обернуться к спутнику. Он шел к пещере.

Я быстро поднялась на ноги и поравнялась с ним как раз вовремя, чтобы войти в темный грот плечом к плечу. Манденауэр достал мой полицейский фонарь — должно быть, я забыла его забрать, так что выставляйте мне счет — и посветил внутрь пещеры.

Ночной воздух обжигал мою похолодевшую кожу.

— Что это за место? — пробормотала я.

— У них всегда есть логово. Всегда.

В пещере было влажно, как обычно под толщей земли. Но я покрылась холодным потом не из-за этого.

Кучи костей по углам меня не беспокоили. Как-никак, мы в волчьем логове. Но меня пробрало, когда я заметила обрывки ткани, непарную обувь, отблеск золотой серьги под белоснежной реберной костью. От живота начала подниматься тошнота, и я отвернулась.

— Волки так не поступают, — сдавленно сказала я.

— Эти — поступают. — Услышав странный грохот, я резко развернулась. Манденауэр пробирался через кучу костей. Его ботинки тонули в грязи, пока он обходил логово.

— Что вы ищете?

— Зацепку.

— Какую еще зацепку? Это же животные.

— Ты удивишься, когда узнаешь, что оставляют после себя подобные звери.

— После вот этого меня больше ничто не удивит.

И снова я ошиблась.

Волчий вой эхом отдался в каменных стенах, так громко, что мы с Манденауэром одновременно вздрогнули и помчались ко входу. Старик выключил фонарь, но слишком поздно. Мы оказались в ловушке.

Я вскинула винтовку. Манденауэр не стал меня останавливать, но тени на скале сделали это за него. Луна освещала вход в пещеру, серебристый свет просачивался внутрь, и в нем возник человеческий силуэт.

Я опустила оружие и собралась окликнуть человека, но Манденауэр прикрыл мне рот рукой. Он покачал головой. Выражение его лица было таким странным — в нем смешались в равной степени ярость, отвращение и восторг, — что я не стала бороться. Вскоре я могла только смотреть, разинув рот.

Сначала мне показалось, что незнакомец наклоняется, чтобы коснуться пальцев собственных ног. Гимнастика в лесу. Подобным мог бы заниматься Кадотт.

Но мужчина не стал выпрямляться. Вместо этого он остался стоять в согнутом положении, и его силуэт начал меняться. В один момент — фигура мужчины, нагнувшегося к земле. В следующий — «спортсмен» уже стоял на четырех конечностях, наклонив голову так низко, что я не могла ее разглядеть. Его фигура менялась. Пещера наполнилась звуками растущих костей, скребущих когтей, рыком и стонами, которые я приняла бы за отзвуки великолепного секса, если бы не видела, что происходит на самом деле.