Голубая луна
Шрифт:
— Смотри не заносись.
— Не буду.
По моему позвоночнику пробежали нежные, невесомые пальцы; их успокаивающие прикосновения заставили меня прикрыть глаза. Но я не заснула. Мне нужно было кое-что спросить.
— В ночь нашей первой встречи у тебя на бедре был синяк.
— У меня много синяков бывает.
— Правда? Почему?
— Ну, я довольно неуклюжий, или раньше таким был. Поэтому и занялся восточными единоборствами. Это помогло мне с равновесием. Уже не так часто спотыкаюсь о собственные ноги, как раньше.
Хорошее объяснение, но он все еще не ответил
— Почему ты не говоришь мне, откуда, по-твоему, взялся тот синяк?
Начав озвучивать свои сомнения, я обнаружила, что не могу облечь подобную глупость в слова. Поэтому и пытаться не стала.
Однако Кадотт таких затруднений не испытывал.
— Ты думаешь, что меня в обличье волка сбила машина, и к тому времени, когда ты меня увидела, я уже был с синяком.
Я вздрогнула, покраснела и пожала плечами.
— Ну, синяка уже не было, когда мы в первый раз… ты знаешь.
— Занимались любовью?
Я поморщилась. Ненавижу этот оборот. Любовь всегда была чуждым мне чувством. Я не знала точно, что оно означало. Отец явно меня не любил. У матери была странная манера демонстрировать свою любовь. Я никогда не любила мужчину, и никогда мужчина не любил меня. Возможно, любовь — это то, что я чувствовала к Зи. Возможно.
— Не важно, — пробормотала я.
— Я быстро поправляюсь. Всегда так было. Здоровый образ жизни. И немного снадобий оджибве.
— Какого рода снадобий?
— Моя бабушка входила в Мидевивин [20] .
Я нахмурилась, и он поспешно пояснил:
— Великое шаманское общество. Таких, как она, обычно называли знахарками. Бабушка использовала природные средства — травы, кору, жабий глаз. — Кадотт подмигнул. — Она знала древние методы и научила им меня.
— Знала?
— Бабушка умерла от пневмонии, когда мне было десять. Не все можно исцелить.
— Сожалею.
— Как и я.
20
Великое шаманское общество, Мидевивин— У индейцев чиппева, оттава, сок, фокс, кикапу, потаватоми и виннебаго тайное обрядовое общество, объединяющее верхушку общины при руководящей роли шаманов; открыто для мужчин и женщин. Его цель — продление жизни при помощи трав и магии. Существует с начала XVIII в.
Моя рука лежала на груди Уилла. Под ладонью ровно билось его сердце. В комнате было тихо, и меня клонило в сон.
— Почему ты такого низкого о себе мнения? — спросил он.
— Что? — Я с трудом уследила за внезапной сменой темы. — Это не так.
— Да ладно. Именно поэтому ты так озабочена тем, что скажут люди. Красавица и Чудовище, только роль Красавицы досталась мне. Мы поменялись.
— Я знаю, кто я. Знаю свои сильные стороны. Женственность к ним не относится.
Свободной рукой Кадотт скользнул по моему бедру и сжал ягодицу.
— Думаю, ты не права. Ты очень женственна.
— Скажешь тоже.
— Да, скажу, потому что считаю тебя красивой.
— Ты глупый и слепой.
— Не язви.
—
— Да. Это правда. — Он снова поцеловал меня в макушку. — Не говори мне, что ты некрасивая, потому что я знаю, это не так.
Я отодвинулась, уворачиваясь. От таких разговоров мне становилось тревожнее, чем при столкновении с пьяницей с разбитой бутылкой.
По крайней мере, в стычке я знала что делать. Но комплименты? Мне хотелось убежать, спрятаться и никогда не возвращаться.
Потому что, если я им поверю, а потом обнаружу, что он лгал, мне будет только больнее. Но зачем ему лгать? Я не могла в этом до конца разобраться. Пока.
Кадотт теснее прижал меня к себе, словно знал, о чем я думаю.
— Ты особенная для меня, Джесси. Не убегай, пока мы не выясним, что это означает, ладно?
— Ладно, — ответила я, не успев вовремя прикусить язык.
— Итак, почему ты тоже вслед за мной поверила в оборотней?
Я замолчала в нерешительности. Следует ли ему рассказывать или нет? Я хотела кому-нибудь рассказать, так почему не Кадотту? Я знала, что он не будет надо мной смеяться. По крайней мере, громко.
И я все ему выложила. Просто остановиться не могла. Про Манденауэра и его тайное общество. Про волков в лесу, Тину, пещеру и наполовину волчью, наполовину человеческую тень на стене.
Он выслушал, ни разу меня не перебив. В некоторых местах рассказа я слышала, как его сердце билось быстрее, но, с другой стороны, и мое тоже. На некоторых фразах он напрягался, а затем расслаблялся. Когда я закончила, в комнате воцарилась тишина.
Она тянулась слишком долго, и я подняла голову и повернулась лицом к Уиллу. Замерла, почти ожидая, что он, несмотря на свою веру во всю эту сверхъестественную ерунду, уставится на меня как на сумасшедшую. Произнесенная вслух, эта история заставила меня саму снова задуматься. Но выражение лица Кадотта было серьезным, задумчивым. Он лежал, уставившись в пространство.
— Что такое? — спросила я.
Кадотт вздрогнул, посмотрел на меня и улыбнулся, но улыбка вышла рассеянной, совсем не той, которую я начинала обожать.
— Вот так история, — пробормотал он.
— Что думаешь?
— Правительству всегда известно намного больше, чем оно говорит.
— Тоже мне сюрприз.
Он рассмеялся.
— Моя ты умница. Так ты скоро за каждым углом будешь подозревать заговор.
— Уже, — проворчала я.
— М-м-м.
Он снова ушел в раздумья. Я раньше никогда не встречалась с мозговитыми профессорами, но пришла к выводу, что он частенько так отключается.
— Ты знаешь Тину? — спросила я.
— Тину?
— Пропавшую девушку?
— Конечно, знаю. Но без понятия, где она сейчас.
— Как и все.
— Я думал, она сгорела.
— Возможно. Тебе не кажется странным, что она посещала твои лекции?
— Не особенно. Мы выяснили, что кто-то пытается воскресить волчьего бога. Это ритуал оджибве. Если эта Тина одна из них, то с ее точки зрения было разумно записаться на мой курс.
— Почему?
— Возможно, она пыталась прояснить туманные места, чтобы помочь их главарю.