Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
что, по первым впечатлениям, вы человек особенный,
необыкновенный. И мечтаете встретить в жизни себе
подобного. А тот, в которого вы в юности были влюблены, как
вы лазали, в первый, но извините, в это я не поверю, и в
последний раз, оказался недостойным вашей любви. Он
обманул ваши ожидания и надежды. В юности такое часто
случается. Настоящей любви вы еще не испытали. Настоящая
любовь - штука редкая, она доступна только глубоким
А вы, по-моему, из них. Я редко ошибаюсь в людях". "Я считаю,
что из всех ошибок, присущих человеку, самая печальная -
ошибиться в любви, - заговорила она рассудочно.
– Любовь -
это нечто среднее между колдовством и гипнозом, когда
предмет любви кажется в преувеличенном, розовом свете. А
как только гипноз перестает действовать, наступает
отрезвление, разочарование, безразличие к только что
обожаемому. И все, и нет любви. Была, да сплыла, вон, как тот
целлофановый пакет, который по ненадобности, кто-то
464
выбросил в Волгу. Как Степан Разин персидскую княжну". По
лицу ее пробежала страдальческая тень, а глаза жестоко
сощурились, глядя на плывущий целлофановый пакет. Потом
она выпрямилась, стройная, красивая, легкая, кремовая
кофточка, плотно облегавшая ее тело, тонкими изящными
линиями обрисовала не очень крупные, тугие груди. Все в ней
дышало ароматом свежести и здорового молодого тела.
Задумчиво глядя в даль синеющего лесом Заволжья, она
сказала: "А может наши мечты об идеале всего лишь
иллюзии? Может идеальных людей в действительности и
вовсе не бывает. Как вы думаете со своим богатым житейским
опытом? Что вы больше всего цените в человеке?"
Ее вопрос не застал меня врасплох: я сам не раз
задавал его себе. Мне даже было приятно на него отвечать. И
я сказал: "Главное в человеке - его душа, красота и богатство
ее, возвышенность и величие. Тут и любовь, и жажда правды,
справедливости, желание делать людям добро,
самопожертвование, мужество, чувство собственного
достоинства и долга. И главное - любовь. Она делает человека
прекрасным. Вы обратили внимание: все влюбленные
прекрасны?"
... Дивные воспоминания куда-то угнали сон. Но что это
со мной? Что-то необычное и незнакомое или давно
позабытое пробудилось во мне и осветило, обновило душу и
будоражило мысль. И в чем состоит притягательная
колдовская сила этой тридцатилетней юной душой девушки по
имени Лариса, которая появилась на теплоходе так
неожиданно, как неожиданно оставила его борт? Поражает
меня то, что
предельную возрастную разницу, мы были на равных,
совершенно не чувствовалась разница лет. Наверно, в какой-
то мере, сказывался ее широкий взгляд на историю, на
текущие события и на людей. Неужто Игорь Ююкин прав: клин
клином вышибают? Ведь за все это врмя я ни разу не
вспомнил об Альбине. Я посмотрел на часы - было начало
третьего - и вышел на палубу. На востоке проклевывался
рассвет. Звезды уже погасли, и лишь одна, как поставленная
на дежурство, продолжала бриллиантово сверкать. Глядя на
нее, я думал о Ларисе: может это ее звезда... или моя?
Спугнутая с палубы красавица чайка взлетела, что-то
прокричав, и скрылась за бортом, помахав мне крепкими
упругими крыльями. По-гречески Чайка - Лариса. Может эта
465
чайка - доверенная Ларисы и подосланная ею на палубу
теплохода слушать мои мысли.
Утренняя свежесть приятно бодрила. Улетела чайка,
унесла мои воспоминания, и ко мне вернулся сон. Я помнил,
что прощаясь с Ларисой, дал ей свою визитную карточку со
своими телефоном и адресом, записал ее тверской адрес и
телефон и пригласил ее на свой юбилейный спектакль,
который должен состояться в сентябре. Разбудил меня стук в
дверь. Я проспал завтрак, об этом мне объявил Игорь. Он
зашел "поговорить по душам" с бутылкой португальского
полусладкого вина. Я сразу дал отбой, заявив решительно:
– С утра не употребляю.
– Да что вы за мужики - писатели, артисты? Один орет: с
утра не принимаю, другой: с утра не употребляю. Вы что, при
исполнении служебных обязанностей? Мы на отдыхе, и для
организма нет никакой разницы - утро, вечер, ночь. Давайте
сосуды.
– Он ловко отвинтил пробку.
– А между прочим, ночью Настя тебя искала, - сказал я.
–
И пришел ты ко мне только потому, что у себя в каюте
Настасья не позволит.
– Естественно, - согласился Игорь, - и еще потому, что в
одиночестве пить нецивилизованно. Это удел алкашей. Я же
не алкаш. Как вы считаете?
– Он наполнил стакан и попросил
второй.
– Пока ты не алкаш, но в перспективе...
– Он наполнил
второй стакан и спросил:
– Значит и к вам заглянула?
– Кого ты имеешь в виду?
– ненужно переспросил я.
– Естественно, не Ларису, - ответил он и лукаво
улыбнулся. Затем поднял стакан, состроил торжественно-