Голубой бриллиант (Сборник)
Шрифт:
наблюдал за Малиниными. Одухотворенное лицо профессора
сияло радостью, а губы его шевелились в такт мелодии: он
мысленно, без слов подпевал. Лицо же Ларисы мне
показалось печальным с застывшей на нем улыбкой.
Спокойные глаза ее из-под длинных ресниц были нацелены на
Богородского, который уже давно заметил этот пристальный
взгляд, но старался не подавать вида, точно боялся спугнуть
его. И вот неожиданно их взгляды столкнулись и улыбка
смущения
отвел глаза. Кончив играть, он обратился к девушке:
– Присоединяйтесь. Ведь вы поете, я знаю.
– Почему вы знаете?
– смутилась Лариса.
– Догадываюсь. Интуиция. Ну, смелее, - очень ласково и
тепло попросил Лукич. - Не стесняйтесь. Туг публика
доброжелательна.
– А вы сможете аккомпанировать?
– Вдруг решилась она
и посмотрела на отца. Тот одобрительно кивнул.
– Вы что хотите петь?
– спросил Лукич.
– Романс "Не уходи".
– Гм... Как там: "не уходи, побудь со мною". Так?
– Я не знаю такого романса, - быстро вклинился Игорь.
– А тебе и не надо знать, - лукаво улыбаясь, сказал
Лукич.
– "Не уходи" - касается не тебя. Ты лучше уходи и не
мешай мне. Я попробую. А вдруг получится. Согласны?
– Да, - тихо подтвердила Лариса и в совестливых глазах
ее сверкнула печаль и беззащитность, в то же время
энергичное лицо ее преисполнено спокойной уверенности. Она
начала негромко, как бы нащупывая мелодию:
Не уходи, побудь со мною,
Здесь так отрадно, так светло.
Я поцелуями покрою
Уста и очи, и чело.
Побудь со мной, побудь со мной.
Постепенно, по мере того, как Лукичу удавалось войти в
мелодию, голос ее крепчал, становился уверенным и
очаровательным.
Не уходи, побудь со мною,
Я так давно тебя люблю.
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю.
454
Побудь со мной, побудь со мной
Зрители восторженно захлопали в ладоши. Приятный
чистый голос ее очаровывал, а спокойные манеры
свидетельствовали внутреннюю культуру и чувственное
сердце. Она скромно, с застенчивой улыбкой поклонилась, а
Богородский степенно поднялся со стула, взял ее руку с
длинными ногтями, раскрашенными под жемчуг, медленно
поднес к своим губам и осторожно
Он по-отечески взял Ларису под руку и увлек к перилам борта,
что-то говоря ей вполголоса. Ююкин провожал их лукавым
взглядом, а я вспомнил слова Богородского, сказанные Игорю:
"Не уходи" касается не тебя. Ты лучше уходи и не мешай мне.
Я попробую. А вдруг получится".
Профессор посмотрел в их сторону с неожиданным
удивлением и почему-то спросил меня, как я отношусь к
генералу Лебедю.
– К этому провинциальному демагогу?
– переспросил я и
ответил: - Точно так же, как и к провокатору Жириновскому,
сионисту Явлинскому. Все они работают на Ельцина, на
оккупационный режим, все они недруги России и русского
народа.
– Но Лебедь как будто русский, - уже с сомнением сказал
Малинин.
– Горбачев тоже, говорят, русский, а что сотворил!
Жириновский помог Ельцину протащить антинародную
Конституцию, Лебедь помог Ельцину переизбраться на второй
срок. - Так на кого ж нам надеяться? Есть ли у патриотов
настоящий лидер? Может Лужков?
– Да нет, что вы? Лужков окружен евреями в три кольца.
Расчетливый популист, толковый организатор-хозяйственник и
такой же буржуй, как и Черномырдин.
– Выходит, нет настоящей личности, - вздохнул Малинин
и, помолчав, добавил: - Вот если б такого, как Лукашенко? Как
вы смотрите?
– Смотрю положительно. И совсем не потому, что он мой
земляк, из Шкловского района. Мы с ним в одной районной
газете работали. Только я до войны, а он после войны. Он
моложе меня чуть ли не в два раза. Есть в России такие
деятели. Возьмите того же Амана Тулеева, Петра Романова,
Михаила Лапшина. - Я назвал ему еще несколько имен. Он
промолчал настороженно. Потом спросил:
– А что ж вы Зюганова... или?
– Он осторожно осекся.
455
– Разочаровался в нем. Хотя раньше надеялся. И
голосовал за него. Не знаю, может я не прав. Он слишком
осмотрителен. А слово "сионизм" просто не выговаривает,
боится этого слова. А между тем сионизм - самый главный и
самый страшный враг и губитель России. Страшней и опасней
Гитлера.
Поглощенные разговором на волнующие нас темы мы не
заметили, как стемнело и на теплоходе зажглись фонари.
Пожелав мне покойной ночи, профессор Малинин сказал:
– Пойду искать Ларису, ночь коротка.
Глава вторая
ЛУКИЧ
Поздно вечером в мою каюту постучала Настасья
Ююкина и, приоткрыв дверь, медово прощебетала: