Good Again

titania522

Продолжая жевать, я выглянула в окно и удивилась — до чего же сегодняшний день обещал быть чудесным. Ни намека на дождь, только жара и палящее солнце. Я тут же вообразила себе кроны деревьев, мелькающие над моей головой, и благословенную прохладу тенистого леса, всегда защищавшего меня от зноя. Я жаждала очутиться в одном благословенном месте, которое всегда было способно исцелить меня. В этот момент мне отчаянно, больше всего на свете, захотелось показать эту красоту Питу. Чтобы она заслонила для него ужасы прошлой ночи, ужасы многих и многих дней и ночей. Я еще немного подумала, и меня осенило. И я улыбнулась посетившей меня идее. Вскочив с места, я начала шарить по кухонным шкафчикам в поисках всего, что могло

мне пригодится. Потом пошла в сад, нарвала там рукколы, надергала морковки и сельдерея, занесла их внутрь, отмыла от земли. Еще я взяла из кладовой кусок так сильно полюбившегося мне сыра и сушеного мяса, завернула их и положила в холодильник, собираясь забрать оттуда перед самым выходом. Я продолжала свои поиски в шкафчиках до тех пор, пока не наткнулась на две фляжки, которые наполнила водой, щедро разбавленной лимонным соком. Нарезав под конец еще один лимон и помидоры, я положила их в контейнер и тоже поместила в холод.

Найти то, что нужно было для рыбалки, оказалось несколько сложнее, но и здесь кухня Пита меня не подвела. Мне удалось обнаружить хороший моток тонкого шпагата для перевязывания выпечки, который, на мой взгляд, неплохо подходил для изготовления рыболовной сети. Уверенная, что червей мы накопаем и на берегу, я все же захватила немного хлебного мякиша, чтобы сделать наживку для карпа, если больше ничего ловиться не будет.

В качестве последнего штриха к моим приготовлениям я положила карандаш и бумаги в свою охотничью сумку. Раз уж я разбудила сегодня Доктора Аврелия ни свет ни заря, мне казалось правильным все же выполнить данное им домашнее задание.

Переделав все эти дела, я налила себе еще одну чашку чаю. Мед и масло я тоже не забыла. Прихватила на кухне скатерть и тканые салфетки, деревянную миску и разделочный нож. Как только я все закончила и начала ерзать от нетерпения, наверху раздался глухой стук, свидетельствующий о том, что Пит проснулся. Мне было слышно, как он шумно пытается пристегнуть свой протез, Я споро налила в чашку кипятку и ринулась вверх по лестнице, стараясь его не расплескать. Когда я вошла в спальню, Пит, уже вернувшийся из ванной, сидел на краешке кровати и тер все еще заспанное лицо. Он вскинул на меня глаза, и улыбка, которая появилась на его лице, была натянутой и смущенной.

О, нет, только не это, не смей этого стыдиться — промелькнула у меня яростная мысль.

Поставив чашку и блюдце на столик, я встала прямо перед ним. Он же смотрел на меня, стараясь оценить мою реакцию. Я не могла выносить этой его неуверенности, этого страха. И я его обняла, прижав его голову к груди. Руки Пита, после недолгого колебания, обвили мою талию, сначала осторожно, потом так, как будто от этого зависела его жизнь. И я позволила ему обнимать меня столько, сколько ему хотелось. Гладила его по волосам. Он, казалось, медленно и глубоко вдыхал мой запах, прижавшись носом к ложбинке между рёбер.

Еще несколько бесконечных мгновений спустя, я отстранилась, чтобы спросить:

— Как ты себя чувствуешь?

Он тряхнул головой.

– Так, как будто на меня приземлился планолет.

Я захихикала.

— Ты прошлой ночью немного неласково обошелся с самим собой, — я старалась выражаться мягко, не хотела, чтобы терзавшее его зло вернулось.

— Спасибо, — прошептал он.

Кивнув, я поцеловала его в лоб, скользнула пальцами по его лицу. И, помолчав, сказала:

– Пит, я хочу тебя сегодня кое-куда сводить.

Пит посмотрел на меня озадаченно, но все равно улыбнулся.

— Ладно, хотя у нас в Двенадцатом нынче не особо есть куда пойти.

— Это не в Двенадцатом, но не так уж далеко. Я хочу показать тебе озеро. Я уже все внизу приготовила. Научу тебя удить рыбу. Ты к этому готов?

— Уверена? Мне кажется, я так могу вторгнуться твое личное пространство.

Его беспокойство мне было понятно.

Раньше я ходила в лес с одним лишь Гейлом. Когда-то это было тем, что нас связывало, как борьба за жизнь на арене связывала нас с Питом. Но теперь все было иначе. Лишь только эти дикие леса теперь могли загасить во мне искры безумия. Я слишком долго их избегала, горюя по Гейлу, отвергая таким образом одну из самых важных, краеугольных для меня вещей. Это была одни из немногих радостей, дарованных жизнью мне и Гейлу, которые я умудрилась пронести сквозь все эти ужасы нетронутой, незамутненной. Пит не являлся ей альтернативой, но он был чем-то большим, частью моей жизни, влияющей на все, чем я являлась. И мне пора было отделиться от моего прошлого и все расставить по своим местам.

– Пит, я знаю, что ты думаешь: что лес — это территория Китнисс и Гейла, — начала я, запинаясь. — Так оно и было когда-то. Но еще раньше это было место, куда я ходила с отцом. Тогда я и научилась быть такой, какая есть. Мой отец говорил, что меня назвали в честь стрелолиста**, растения со съедобными корнями: «Китнисс, пока ты можешь найти себя, ты не будешь голодать»- говаривал он. И знаешь, где произрастает стрелолист?

Пит был так увлечен моей речью, что ему потребовалось время, чтобы понять, что я и впрямь задаю ему вопрос. Он просто помотал головой.

— Он растёт у воды. И есть такое озеро, куда я ходила только с отцом — даже Гейл там прежде не бывал. Там-то они и растут, эти корни. После смерти отца я всегда ходила туда одна. Оно меня врачевало, потому что там жили воспоминания о нем. И я там жила, — я замолчала, не уверенная, что он меня правильно понял. — В моей жизни было не так уж много прекрасных вещей, — я дотронулась рукой до его щеки. — И озеро было одной из них, и я хочу, чтобы ты туда пошел со мной. Я чувствую, что там присутствует душа моего отца, и я уверена, что она знает, как нам с тобой помочь, — я грустно ему улыбнулась при мысли, что он уже никогда не сможет познакомиться с моим отцом, узнать его. — Но только если ты сам к этому готов.

Пит посмотрел на меня так, как будто готов был вот-вот взорваться, не в силах ничего произнести вслух. Он просто притянул меня себе, усадил на колени и яростно поцеловал, не дожидаясь, пока я буду готова ответить на поцелуй, просто вломился в мой рот. Рука его крепко удерживала мой затылок, и когда он отстранился на миг, чтобы глотнуть воздуха, мир вокруг завертелся.

— Хорошо, — коротко выпалил он, по-видимому, уже не доверяя своему красноречию.

***

Солнце изрядно припекало наши спины, хотя было все еще утро. Пока мы шли по тропинке, ведущей к лесу, я взяла его за руку, и не стала отпускать даже когда почва стала неровной. Я старалась идти осторожно, и из-за его протеза, и потому, что, как я подозревала, после приступа он мог еще плохо себя чувствовать. Путь на озеро от Деревни Победителей пролегал на юг. Минут сорок мы шли по холмистой местности, и я старалась сделать все, чтобы следовать самой надежной дорогой. Зная, как его раздражает, если я специально подстраиваю что-то, чтобы поберечь его ногу, я старалась делать вид, что делаю все как всегда.

Вскоре мы оказались в высокой траве и спуск под ногами захлюпал от влаги. Я повернула направо и повела Пита на скалу, возвышавшуюся над водой. Возле нее росли несколько высоких деревьев, дававших прохладную тень даже в самый отчаянный зной, а под ними росла трава. Но большая часть скалы все же оставалась на солнце и некогда мы с отцом лежали на теплом камне, обсыхая после того, как наплаваемся. Вода была восхитительно прозрачной. Озеро питала вода с гор, простиравшихся на север — оно было частью водной системы, которая текла на юго-восток. Хоть вода и казалась недвижимой, в его глубине били ключи, которые не давали ей застояться и поддерживали ее движение даже зимой, когда озеро покрывалось толстым льдом.