Good Again

titania522

— Я люблю тебя, Китнисс, — прошептал он.

Я судорожно выпустила из легких воздух, прошептав в ответ:

— И я люблю тебя, Пит.

— Скажи еще раз, — попросил он, я же меж тем уже задыхалась.

— Я люблю тебя, Пит, — сказала я с еще большим чувством.

— Еще раз.

Но подступающий взрыв оргазма не дал мне ему ответить, я могла только еле слышно выдохнуть его имя, и этот звук потонул в водовороте бушующего наслаждения и в моем прерывистом дыхании. Я рухнула назад, ему на грудь, все мое тело пронзил потрясающий оргазм. Он же осторожно толкнул меня вперед, на локти и колени, и тут же медленно вошел в меня, упиваясь моими сладкими судорогами. Его стоны слились с моими, когда я почувствовала как глубоко он в меня проник, как невероятно растянул меня и наполнил, даря

дополнительные ощущения. Он зафиксировал себя на месте, наслаждаясь чувством того, что он внутри меня, пока мои волны не улеглись. Тогда только он начал двигаться, входить и выходить, придерживая меня за бедра. И тоже тоже двигалась, пытаясь поймать его ритм. Когда мы, наконец, обрели синхронность, его толчки стали настойчивее, рука стала поглаживать мне спину, заползая и на грудь, чтобы раздразнить соски, пока они болезненно не набухли под его пальцами. Его опущенные руки ласкали и мои бедра, и поясницу, сжимали и месили мою плоть.

— Ты… такая… потрясающая… сейчас, — прошипел он сквозь стиснутые зубы, еще больше наращивая темп. От его напора у меня вырвался вздох наслаждения, ему аккомпанировали хлопки от соударения наших тел. Я получала удовольствие даже от этих непристойных звуков, но, хотя я и приближалась снова к краю, но никак не могла его достичь. В такой позе я все никак не могла кончить, и мне пришлось, вытянув руку, самой искать выхода для острого напряжения, скопившегося внизу живота. Несколько круговых движений и я задрожала, выгнув спину, тогда как Пит все еще сильно в меня врезался. Я взорвалась на миллион сияющих частиц света, и даже не уловила момента его оргазма, настолько была поглощена своим, пока он на меня не рухнул. Так мы и лежали — в переплетении рук и ног, потные, изможденные — в течение нескольких долгих минут, пытаясь восстановить дыхание. Затем я почувствовала. Как Пит перекатился на бок, заняв свое обычное место подле меня, и лениво стал целовать мне плечо.

— И не подумаю больше мыть эту кисть, — прошептал он мне куда-то в шею.

Я устало рассмеялась.

— Как романтично, если вдуматься.

***

В Деревне Победителей признаков жизни никто не подавал. Даже гуси в это утро притихли. И мы продолжили валяться в нашем гнездышке, не обращая внимания на время, болтая на тему Эффи и того, что мы услышали за ужином.

— Она теперь выглядит совсем другой. Не знаю, как и объяснить. Почти…

— Нормальной? — предположил Пит.

— Не то, чтобы нормальной, но все же более вдумчивой. Ну, как это, — сама я понимала, что хочу выразить, но вот внятно сформулировать это не удавалось.

— А я раньше и не понимал, что без всех этих капитолийских побрякушек она на самом деле очень даже ничего, — отметил Пит.

Повернув голову, я перехватила его взгляд.

— Она для тебя старовата, знаешь ли.

В его глазах мелькнул лукавый огонек.

— Не так, чтоб очень. Знаешь, что говорят о дамочках постарше и молодых парнях…

Я посмотрела на него недвусмысленно — мол, нарвешься на стрелу — прежде чем сказать:

— С огнем играешь ведь, Мелларк.

Теперь он смеялся уже в открытую, вороша пальцами мои волосы.

— Ух ты, да ты никак ревнуешь?

— Я не ревную, особенно к Эффи, — скорчила я мрачную мину.

— Оооох, а вот это кислая физиономия, которую я так люблю. Давненько ее не было. Ты собираешься меня прикончить, солнышко?

Я резко вывернулась и умудрилась припечатать его руки за головой.

— Тебе лишь бы комедию ломать, ведь так? Не вздумай шутить насчет других женщин. Это может плохо для тебя закончится.

— Ну-ка скажи. Насколько плохо?

И большая часть утра у меня ушла на то, чтобы подробно втолковать ему насколько плохо ему может быть.

***

После, я все еще лежа чертила пальцем узоры на его груди, пока мы решали, как провести оставшуюся часть дня. На дворе была суббота, но нам все равно надо было еще сходить в пекарню, так что о пикнике на озере не могло быть и речи. Меня это уже начало напрягать: чем ближе был день открытия пекарни, тем больше наваливалось дел. В понедельник мы должны были начать подбирать работников в пекарню, а значит — читать и рекомендательные письма, и звонить по телефону, чтобы услышать

отзывы лично. Делать это мне отнюдь не улыбалось. Возрождение пекарни вызывало у меня гордость, и даже некоторое рвение, как будто это было живое существо, которое нуждалось в опеке. Однако прежде я и не представляла себе как много нужно трудиться, чтобы запустить даже такой небольшой бизнес. Пит, который понимал меня без слов, кажется, ощущал мою нервозность.

— Эй, давай я сам схожу в пекарню. Почему бы тебе не поохотиться? Ты уже несколько дней в лесу не была.

Я вспомнила о тишине, царящей под зеленой сенью, и в душе проснулась прежняя тоска.

— Ты уверен, что обойдешься без меня? Я не хочу все сваливать на твои плечи.

Пит затряс головой.

— Да это ненадолго. И я зайду в Котел по пути домой. Кое-что нужно купить, да и свежие сплетни тоже никому еще не мешали, — и он улыбнулся своим мыслям.

Уткнувшись ему в плечо, я рассмеялась. Теперь я стала смеяться запросто. Порой прежнее чувство вины за то, что я снова радуюсь жизни, снова пыталось меня настичь, но я усилием воли отгоняла его прочь. Вместо этого я следовала формуле Доктора Аврелия: «Снова обрести счастье — самый благородный способ почитания мертвых», Меня грела мысль, что отдаю должное Прим, когда строю свою новую жизнь с Питом. И я воображала себе, как где-то в иных мирах она доброжелательно улыбается, глядя оттуда на нас. Ночные кошмары тоже никуда не делись, но теперь они не выбивали меня из колеи так сильно, как прежде. Приступы Пита тоже пошли на убыль, хотя каждый из них был так же ужасен, как в первый раз. Но мне порой, в хорошие минуты, казалось, что мы все-таки справимся со всем этим.

В лесу я забралась на свое любимое дерево, и, цепляясь за толстые ветви, оглядела излом горного хребта. И физически ощутила, как напряжение покидает мое тело. Несмотря на солнечный день, лесной воздух был по-осеннему холодным, ещё с ночи. Стоило мне подумать об Эффи, как я снова привычно напряглась. Сложно было мысленно отделить ее от Игр, даже учитывая, что она успела доказать, что она была на нашей стороне. Я вспоминала, как она печалилась, когда нас увозили на Квартальную Бойню, и какая пустота была в ее глазах, когда она следила за тем, как меня готовят к появлению на публике в Капитолии после победы восставших. В Эффи был нечто не сразу заметное глазу, и в этот ее приезд тоже означал больше, чем она говорила. Я вздохнула. Мне вдруг стало стыдно за то, что я первым делом сочла ее появление и все остальное неуместными. Эффи всегда была довольно хрупкой, и мой инстинкт охотника подсказал мне, что в душе у неё — рана, которая все никак не может затянуться.

Я вдруг забеспокоилась о ней и пообещала, что проведаю ее, как только вернусь назад.

Изучая окрестности, я присматривалась и прислушивалась в надежде почуять добычу. Воздух был пронизан золотистыми солнечными лучами, но все же в нем уже веяло скорым приближением зимы. Зверье попряталось, и мне пришлось здорово углубиться в лес, чтобы добыть хоть что-то на стол. Ведь что бы я ни принесла домой, попав в руки к Питу, это становилось настоящим лакомством. Сейчас он был увлечен созданием разных соусов. Фаза «закаток» уже была позади: он, почитав кое-какие книги, заготовил на зиму едва ли не все овощи и фрукты, что мы вырастили в саду. Потом он недолго побыл в фазе «карамелизации», окуная в тягучий сладкий раствор все, что только можно. Теперь, вот, была «соусная» фаза. Я начинала думать, что его любопытству и воображению просто нет предела, тогда как мои интересы оставались по-прежнему однообразны. Но мой желудок был его увлечениями более чем доволен.

Я поплелась назад, утомленная не столько охотой, сколько тем, что мы до этого проделывали и Питом. Вспоминая об этом, я рассеянно коснулась ладонью губ, вспоминая его прикосновения, и повернула к дому. У Хеймитча орал телевизор, что, видно, означало, что он все-таки встал. Дом Эффи же был необычайно тих, ничем не выдавая своего нового, обитаемого, статуса. Но я прошла мимо, и была ужасно рада узнать, что Пит уже тоже вернулся, что взбежала вверх по лестнице, оставив дверь открытой и свалила все свои вещи прямо на пол, чтобы поскорее его найти. Он был в кабинете, разбирал счета, и я преподнесла ему сюрприз в виде ненасытного поцелуя.