Гость из будущего. Том 3
Шрифт:
— Снимайте, что хотите, только дайте человеку поработать, — буркнул я и уставился на начало своего нового сценария.
Как вдруг на крыльцо дачи ворвалась наша администратор Фрижета Гургеновна. Она несколько раз тяжело вздохнула, пытаясь восстановить, сбившееся от бега, дыхание и выпалила:
— Феллини, бросай всё! Там в кинохранилище твой фильм сожгли!
Глава 12
Кинохранилище в «Доме творчества» представляло собой комнату с множеством деревянных полок, где покоились железные коробки с киноплёнкой. Оно мало чем отличалось от библиотеки, только вместо
Фрижета Гургеновна, дабы успокоить меня, аккуратно гладила по плечу, а за спиной сурово сопел Владимир Семёнович Высоцкий. И сама эта дикая ситуация, что какой-то идиот и недоумок, желая отомстить, дошёл до порчи государственного имущества, требовала какой-то моей реакции. Поэтому выждав три секунды, я закричал, словно мне шарахнули по пальцу молотком:
— Суки! Сволочи! Ненавижу!
— Ничего-ничего, — зашептала Фрижета, — негативы на киностудии сохранились, снова всё смонтируешь. Время-то ещё есть.
— Это, дорогая Гургеновна, преступление перед человечеством, это похуже выстрела в товарища Ленина и в товарища Пушкина, — прошипел я, закрыв лицо руками. — Время, конечно ещё осталось, и по второму разу фильм смонтировать проще, чем в первый раз. Но мне нужен список всех сотрудников киностудии, кто работает на фестивале. Я их просто обязан опросить, потому что в каждом деле есть человек, который что-нибудь да знает.
— Зачем тебе, Феллини, этим пачкаться? — пророкотал Высоцкий. — Пиши заявление в милицию, пусть она и разбирается.
— Не надо в милицию, — пролепетала наша администратор, которая первая попадала под подозрение.
— Всё верно, — кивнул я, убрав руки от покрасневших глаз. — Обвинят невиновную Фрижету Гургеновну, ничего не докажут, но испортят репутацию и всю будущую карьеру. Поэтому поступим следующим образом: мы сейчас идём в буфет пить успокоительный кофейный напиток. А ты, дорогая Гургеновна, всё это замети и выброси. А кто спросит: «где мой детектив?», скажешь: «Феллини увёз на киностудию». Я подтвержу. Ничего, разберёмся, — улыбнулся я и подмигнул своим ошарашенным коллегам.
«Чуть не прокололся, ёкарный бабай, — проворчал я про себя, когда с Высоцким пошагал в буфет. — Чуть не заржал в голос, увидев пепел от киноплёнки. Да у меня этих копий три штуки. Как чувствовал, что нужно напечатать монтажную версию про запас. Спасибо, ангел дорогой, что вовремя надоумил. И вот теперь я этого неведомого злопыхателя возьму голыми руками и так припугну, что он на всю жизнь запомнит. А ещё лучше, если я его завербую. Коли на меня стали точить зуб наши мэтры Козинцев и Хейфиц, то непременно настанет тот час, когда им понадобятся шестёрки-исполнители мелких и неприятных поручений. К тому времени слух о том, кто сжёг плёнку, разрастётся нелепыми подробностями и расползётся по всему „Ленфильму“. И тогда у меня появится свой человек в неприятельском лагере».
— Что-то ты, Феллини, не выглядишь расстроенным и убитым? — ухмыльнулся Владимир Высоцкий, когда мы в практически пустой столовой сели пить кофе с бутербродами. — Другой на твоём месте давно бы волосы на голове рвал, а ты сидишь и улыбаешься.
— А так и понимай, что уныние, Владимир Семёнович, — это смертный грех, — произнёс я, тут же сделав серьёзное лицо. — А ещё иногда на поверку всё кажется не таким, как есть на самом деле. Да что я тебе рассказываю, вчера в полночь наши разбойники тоже полагали, что они — охотники, а потом оказалось, что они — жертвы.
— То есть ты от этого происшествия остался ещё и в выигрыше? — удивился он.
— Да уж точно не в накладе, — буркнул я, но прежде чем улыбнуться, посмотрел по сторонам. — Лиходея я вычислю, Фружета Гургеновна — главный редактор Первого творческого объединения теперь во многом мне будет идти навстречу. И наконец, — прошептал я, — только между нами, сгорела одна из копий. Мы же отснялись быстро, плёнки осталось более чем достаточно. Вот я и напечатал копии.
— Ну, ты, Феллини, удивил, — проплетал Высоцкий. — А кричал, что это преступление против человечества, что это выстрел в Ленина и в Пушкина. Хотя чему я удивлюсь.
— Кстати, я от своих слов не отказываюсь, — ухмыльнулся я. — Ленин умер не от выстрела, а от возможного отравления и последующего инсульта. Да и Пушкин, скорее всего, после дуэли остался живее всех живых. Хоронили его тайно, отпевали в закрытом гробу, и тело великого поэта потом так и не нашли. А нет тела — нет дела. У нашего дорого Александра Сергеевича были серьёзные причины, чтобы исчезнуть и из России, и из истории: высокопоставленные враги, гигантские долги и предполагаемая неверность супруги.
— Куда исчезнуть? — уставился на меня будущий кумир миллионов.
— Учитывая, что для Александра Сергеевича родным языком являлся французский, то он мог спокойно переехать во Францию. И начать всё с чистого листа.
— Бред, — усмехнулся Высоцкий. — Ну, допустим, ему друзья помогли, допустим, в 19-ом веке подделать документы было проще простого. Но куда ты денешь натуру? Пушкин — это же глыба!
— Тише-тише, — зашептал я, — зачем так волноваться? С натурой ты попал в самую точку. Пушкин имел примесь африканских кровей, обладал необычайной работоспособностью, заводил десятки любовных романов на стороне и, живя на широкую ногу, находился в долгах, как в шелках. Точно таким же был и француз с африканскими корнями Александр Дюма: несколько десятков любовниц, невероятная творческая плодовитость и постоянные огромные долги. А ещё он, не зная русского, каким-то образом перевёл несколько произведений Пушкина на французский язык, а в одном из первых романов «Учитель фехтования» описал нравы, царящие в Санкт-Петербурге и будущих декабристов. Кстати, после смерти императора Николая Первого, Дюма посетил Россию и прокатился по Пушкинским местам. И это факт.
— Бред и теория заговора, — прорычал Владимир Высоцкий, допив остывший кофе. — Ты ещё скажи, что в «Графе Монте-Кристо» главный герой Эдмонд Дантес назван в честь Жоржа Дантеса? И вообще-то, по воспоминаниям современников Дюма был очень высокого роста, а Пушкин, извини, ниже меня — штыбзик.
— Учитывая, что Дантеса осудили за преступление, которое он не совершал, то совпадение неслучайно, — буркнул я, встав из-а стола. — А что касается роста Александра Дюма, то есть его реальные фотографии с балериной Адой Менкен. Рост балерины — 155–157, и наш Дюма выше её всего на каких-то 10 см. И хватит лясы точить, пошли работать, а то в моём сценарии конь не валялся.