Гостиница 'Сигма'

Михановский Владимир Наумович

Один биопатрон, отмеченный еле заметной царапиной, капитан долго вертел в руках, затем приставил его к виску, хотя и знал наизусть все, что там записано.

Это был его разговор с Любавой, памятный разговор в астроотсеке, происшедший вскоре после того, как "Орион", возвращаясь домой, вынырнул из последней пульсации недалеко от границ Солнечной системы.

Джой Арго закрыл глаза, потрогал бороду. Перед его мысленным взором возник тесный и неудобный отсек внешнего наблюдения, сплошь заставленный телескопами и

снаряжением для выхода в открытое пространство.

Там, в отсеке, находился капитан. Улучив свободную минуту, он разглядывал в телескоп покинутую Дельту Цефея. Теперь она казалась заурядной звездочкой. "Почти такой же кажется она с Земли", - подумал капитан.

Люк отворился. Джой оглянулся - в отсек вошла Любава. Вошла - это только так говорится. В свободном полете - а именно таковым был полет "Ориона" по выходе из пульсации - на корабле царила невесомость. Установки осевого вращения, создающие на борту искусственную тяжесть, на обратном пути не включались - приходилось экономить ядерное горючее.

Любава ловко переместилась к капитану, перебирая руками вдоль штанги невесомости. Капитан посмотрел на тоненькую девушку, опустившуюся рядом с ним. Глухо щелкнули магнитные присоски - это ее ноги коснулись пола. Джою навсегда запомнился ее взгляд - странный, обжигающий.

– Что нового в космосе, капитан?
– первой нарушила молчание Любава.

– Все покинутую Дельту Цефея вспоминаю, - улыбнулся Джой Арго.

– Да, ее не забудешь, - согласилась Любава.

– Хочешь взглянуть?
– спросил капитан, кивнув на телескоп.

Любава прильнула к окуляру. Она смотрела на звезду долго-долго. Наконец оставила телескоп и резко повернулась к капитану.

– Джой, я давно хотела спросить тебя...
– начала она и запнулась.

– Да?

– Вот мы вернемся на Землю... уже недолго ждать. Что ты решил для себя? Так и останешься на Земле? Или снова уйдешь в космос?

– Что мне Земля?
– ответил тогда Джой.
– Меня к ней мало что привязывает. Отдышусь немного, посмотрю, чего земляне достигли за время нашего полета, - и снова в пространство. Такая у меня профессия.

– А куда полетишь?

– Не все ли равно?
– махнул рукой капитан.
– Послушаю, что предложит Координационный совет. Космос, слава богу, просторен. Может, полечу куда-нибудь новую трассу осваивать, бакены расставлять.

– Бакены?

– Я имею в виду - маяки, - пояснил капитан.
– Превращать обычные звезды в пульсирующие... А у тебя планы какие?

– Не знаю, Джой...
– Голос девушки дрожал.

– Твой путь ясен, - сказал капитан.
– Останешься на Земле. Заведешь семью, корни пустишь...

– Возьми меня с собой, капитан, - произнесла неожиданно Любава и посмотрела на него.

– Что ты, Любава! Тебе Земля необходима. Ты даже не видела ее...

– Вот

именно, - перебила Любава, усмехнувшись.
– Я растение, которое не знает земной почвы. Кто может знать, как она меня примет?

– Хорошо примет, - сказал капитан.

– Ты говоришь, Джой, тебя мало что привязывает к Земле. А меня, что меня привязывает к ней? Что, если мы окажемся для землян чужими? Они ведь на столько лет опередили нас. Если мы не поймем их, а они нас, - что может быть страшнее этого? А зажечь в космосе маяк, хотя бы один, - это так прекрасно! Он будет указывать путь кораблям, люди не собьются в дороге. Человек должен быть как Цефеиды... Стать выше собственного "я", мелких неурядиц. Только тогда он сможет светить другим.

Тут они оба, не сговариваясь, пропели вполголоса шуточный "гимн орионцев", сообща придуманный в веселую минуту всем экипажем. Это произошло, еще когда корабль вращался вокруг Дельты Цефея. Каждый орионец внес в "гимн" свою лепту - кто строчкой, кто всего только словцом, Брок придумал целую строфу, а штурман Григо кое-как сколоченный текст положил на музыку:

Позабывши личные обиды,

Посвятив себя навек трудам,

Маяки Вселенной - Цефеиды

Светят в ночь усталым кораблям...

Едва они кончили петь, Джой помнит, Любава вдруг прильнула к нему и поцеловала.

– Не говори, Джой, ничего не говори, - сказала Любава, когда он погладил ее волосы.
– Я сама должна во всем разобраться.

– Послушай, Любава...

– Нет. Подождем до Земли. Обещай мне. Хорошо?

– Хорошо, Любава. Все будет так, как ты хочешь, - сказал капитан.

– Это как гроза, как наваждение. Ничего не могу с собой поделать, произнесла Любава, глядя в сторону.
– Может быть, пройдет?
– с надеждой глянула она на Джоя.

– Наверно, пройдет, - согласился с грустью Джой.

– Но я не хочу, чтобы прошло!
– воскликнула Любава.
– Не хочу, понимаешь? Хочу всюду, всегда быть с тобой. И на Земле, и в пространстве.

Голос Любавы прервался. Капитан отнял от виска биопатрон, и видение отсека исчезло.

Мысли капитана снова вышли на привычную орбиту.

Попытаться установить контакт с помощью биосвязи? Безнадежное дело. Если бы люди были на Земле, они давно так или иначе проявили бы себя.

Нужно действовать - такое решение исподволь зрело у Арго.

В последние дни капитана больше всего беспокоило общее недомогание, которое стало проявляться у всех членов команды. Первым, кажется, заболел Брок. Капитан заметил, что он уже несколько дней ничего не ест.

– Тебе не нравится пища в брикетах?
– спросил Арго.

Брок пожал плечами.

– Вкус у брикетов разнообразный, - продолжал капитан, - Семиглаз выполняет все наши заказы.

– Хлорелла сплошная, - сказал Брок.