Государев наместник

Полотнянко Николай Алексеевич

Проехав версты три, Сёмка увидел столб дыма. Это казак, посланный Агаповым, запалил костер, указывая, в каком направлении нужно идти людям. Дальше Сёмка не поехал, решил дожидаться здесь.

Первым прибыл Агапов с казаками, за ним явились мордовские лесорубы, далее – алатырцы во главе с Авдеевым, а замыкали колонну стрельцы. Хитрово и Васятка ехали позади всех, чтобы держать людей перед глазами.

Солнце уже скрылось из вида, и повсюду запылали костры. Работные и воинские люди весь день шли без пищи по бездорожному пути. Им пришлось преодолеть несколько речушек, втаскивать возы, помогая коням, на крутые

склоны оврагов, проходить через болотины и грязи.

Хитрово весь день не слезал с коня. Хотя особых забот у него не случилось, ему пришлось быть начеку. В начале большого дела воевода должен был показать разумную сметку и твёрдую руку, чтобы внушить людям уверенность в их собственных силах. И это ему удалось, отставших не было, люди весь день шли весело и ходко и только в конце пути несколько приуныли. Но поспел кипяток в котелках, посыпалось в них толокно, захрустели сухари на зубах, обмелел чуть не досуха выпитый ключевой ручей, и люди повеселели от сытости и возможности вытянуться на подстилках из травы и веток и предаться сну.

Сёмка указал воеводе на приготовленные для него еловые хоромы. Хитрово мельком глянул на них, а на Сёмку посмотрел пристально и тяжело.

– Резвый ты парень, – сказал Богдан Матвеевич. – И за лосем поспел, и здесь впереди всех явился. Недоброе дело, казак, на тебе висит. Куда брат-убивец утёк? Кто ему подсобил?

Сёмка молчал, боясь себя выдать неосторожным словом. Васятка, который был рядом с казаком, окаменел от страха. На миг показалось, что их разоблачили.

– Добро, – сказал Хитрово. – Нет часа розыск устраивать. Вот придёт из Карсуна дьяк Кунаков, ему все расскажешь.

Васятка, который держал в руках войлочную подстилку, осмелился подойти и постелить её на еловых ветках. Затем он достал из походного сундука свечку и запалил.

– Кликни приказчиков, казачьего и стрелецкого начальников! – приказал Хитрово. – А сам будь рядом.

Начальные люди скоро явились и встали перед воеводой.

– За первый день всех хвалю, – сказал Хитрово. – Слушайте мое решение на завтра. Ты, Авдеев, утром посадишь добрых плотников на коней и отправишься с ними поперёд нас к Свияге. Станешь наплавлять через реку мост. Мы подойдем к Синбирской горе через день близко к обеду. Сколько у нас, Агапов, свободных лошадей?

Сотник, помыслив, ответил:

– Десятка четыре.

– Вот с утра отдашь их Авдееву. А ты, приказчик, работай без роздыху, и чтоб мост был!

4

Через день близко к обеду ратные и работные люди, предводительствуемые воеводой Хитрово, вышли в пойму реки Свияги, за которой сразу начиналась Синбирская гора. Она предстала взорам прибывших людей твердыней, которую им необходимо было покорить в самое ближайшее время. По склону горы к её вершине, как ратники в чешуйчатых доспехах, плотно стояли медноствольные сосны. На берегу передовым охранением находились заросли ивняка, а над водой у берега, сторожко улавливая малейшее движение ветра, забежав в реку, стояли чуткие камыши.

Люди Авдеева успели закончить работу к назначенному сроку. Наплавной мост, связанные ивовыми прутьями деревья, укреплённый кольями, забитыми в дно реки, слегка покачивался на поверхности воды между берегами и двумя островами, которые делили течение реки на три протоки.

Въезд на мост

был расчищен от ивовых кустов и возле него воеводу встречал приказчик Авдеев.

– Мост готов, – доложил он. – Я послал всех мужиков на ту сторону рубить просеку на макушку горы.

– Вижу, что готов, – сказал Хитрово. – И слышу, что лес рубят. Начнём, с Божьей помощью, переправу!

Сначала на правый берег перешли темниковские лесорубы, за ними переправились стрельцы и часть казаков, затем настала очередь алатырских плотников и обоза. Кони, чувствуя под собой зыбкий настил, вздрагивали, пугаясь, и храпели. Возчики держали их под уздцы, сзади мужики подталкивали телеги. Переплавились удачно, кроме опасного случая, когда один конь с перепугу рванулся встать на дыбы, но возчик вовремя повис на нём и не дал рухнуть в воду.

Богдан Матвеевич переходил мост в числе последних. Чуть позади него шёл Васятка, ведя своего и хозяйского коней на поводьях. С левого берега вслед им смотрели несколько казаков, которых воевода оставил для сбережения переправы.

Крутую часть подъёма Хитрово прошёл пешком, следуя по просеке. Алатырцы успели не только свалить деревья, но и оттащили их по сторонам, сделав неширокий, в две сажени, проход в лесу. Далее подъём стал положе, и Хитрово поскакал верхом, обгоняя неспешно идущих людей.

– Першин! Поди сюда! – вполголоса крикнул воевода, заметив градодельца, который шёл в гору, держа в поводу коня.

Дальше был лес, ещё не тронутой прорубкой просеки. Звуки топоров остались позади, Хитрово, Першин и Васятка ехали по сосновому, пронизанному лучами солнца, бору, в котором почти не было подроста. Все деревья были одного, примерно, векового возраста, золототелые сосны, прогонистые и ровные, с далёкими от земли шапками редких верховых ветвей.

– Есть из чего град ставить? – спросил Богдан Матвеевич.

– Есть, воевода. Добрый лес, в самый раз на срубы для городьбы и изб.

– Вот и распорядись им по-хозяйски.

Они пересекли неглубокий лог и, проехав ещё немного, попали на просторную поляну, которая одним своим краем уходила в небо.

– А вот и венец, – сказал Хитрово. – Самый край берегового обрыва.

Где-то невдалеке громыхнул гром. Они привязали коней к дереву и подошли к краю горы. Со стосаженной высоты венца перед ними необъятно распахнулся вид на Волгу и её пойму. Река петляла между островов, широко и стремительно шла по коренному руслу, заводями, заливами и протоками, охватывала громадное, не умещающееся в человеческий взгляд, пространство земли и воды. Левый берег был пологим и неспешно отступал от реки, поднимаясь двумя широкими террасами.

Туча не донесла свою тяжесть до высокого правого берега, опрокинулась посредине реки частым дождем, и налетевший неведомо откуда ветер быстро разметал дождевые струи над белолобыми волнами. Заходила Волга, заволновалась, бросилась на свои берега, взбаламучивая песок и глину. Но ветер разметал на мелкие облачные клочки тучу, небо обнажилось и засияло солнце.

– Здесь место для крепости самое подходящее, – сказал Першин. – Давно я города ставлю, но такого удобства не видывал. Заволжское Дикое поле всё, как на ладони, просматривается, и казанская, и крымская, и русская стороны также будут хорошо видны. Лес мы сведём на крепость и откроем простор взгляду.