Град огненный
Шрифт:
— У нас нет причин держать его под арестом, — сухо отвечает Майра. — А пока подождите в приемной, господин Вереск.
Она с грохотом задвигает папку в шкаф, раскрывает следующую и делает вид, что углубляется в материалы. Колючая, злая, как преторианец после допроса. И чертовски нравится мне такой.
Вечер густеет. Ливневая вуаль скрывает высотки на горизонте, смывает следы нашего преступления, прячет запахи. Но все же различаю один — цветочный — чуть раньше, чем тонкая фигурка в плаще впархивает под навес и, повернувшись спиной, складывает автоматический
Испуг проскакивает в ее глазах, как электрический разряд. Хлоя заводит за ухо намокшую прядь, поджимает губы. Она помнит поцелуй и помнит демонов, снующих за моей спиной. Покалывающее возбуждение зарождается внизу живота, и я дотрагиваюсь пальцами до уголка рта, пытаясь ощутить кисло-сладкий привкус, но чувствую лишь табачную горечь. Мимолетное напражение во взгляде Хлои сменяется равнодушием. Она отряхивает плащ и, приблизившись, берется за ручку двери.
— Отойдите, — не приказывает и не просит. Глаза — подмороженные озера. Далекая, холодная, как мраморная статуя в ее галерее. Русалка?
Втягиваю цветочный запах, вглядываюсь в сумерки за ее плечом. Где-то там, в ливне, должны появиться серповидные плавники. Я жду, раздувая ноздри, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Но чудовища не появляются. Дождевая вода бурлит в водостоке, уносит за собой мусор и грязь из моего прошлого, и возбуждение сходит на нет.
Не русалка и не предатель, а просто девушка, только вымокшая, несмотря на зонт.
— Пани Миллер…
Она вскидывает подбородок, готовясь принять вызов. Но я больше не хочу сражений. Ни сегодня, ни с ней.
— Вы так и не прислали мне личные дела васпов, — говорю я, и Хлоя удивленно распахивает глаза.
— Мы договорились на благотворительном вечере, — напоминаю. — Если я нагрублю вам, как на телешоу, вы передадите мне дела васпов. Их медицинские карты и анкеты с мечтами и проблемами.
— Забудьте, пан Вереск, — морщится Хлоя. — Это была глупая шутка.
— И все же я нарушил обещание. Недопустимо для офицера.
— Просто дайте мне пройти, — устало произносит она. — Я пришла к вашему другу, не к вам.
— Его отпустят сегодня.
— Знаю.
Вода с зонта бежит прямо на белые кроссовки, но Хлоя не обращает внимания. Глядит на меня, слегка сдвинув брови. Мы с ней похожи: оба сироты, оба воспитывались чужими людьми, меня готовили — в сержанты, ее — в ученые. Не стали ни тем, ни другим. Своим путем пошли.
— С минуты на минуту приедут репортеры. Мне нужно подготовиться, — нарушает молчание Хлоя.
— Репортеры? — это заявление сбивает меня с толку. Пани Миллер сдержано улыбается и поясняет:
— Вы ведь не думаете, что я оставлю последнее слово за паном Морташем? То, что с Расса Вейлина сняли подозрения в убийстве, очень важно для васпов.
Соглашаюсь, что важно. Но не могу сдержать улыбки, представляя, как будет беситься Майра, когда начнутся расспросы: а куда смотрела полиция? И почему не проверили версию с убийством
— То, что с Расса сняли подозрения, поможет продвинуть законопроект? — спрашиваю я.
— Надеюсь, что да, — уверенно кивает Хлоя.
— Спасибо, — искренне благодарю, и девушка недоверчиво щурится. Плевать! Я должен сказать это: — Готов оказать любую помощь, пани Миллер. Мне будет приятно работать с вами. Если, конечно, вы готовы простить монстра и поверить ему.
— Монстра нет, — быстро отвечает Хлоя. — А человеку поверю. Вы готовы держать своих демонов на цепи, пан Вереск?
— Прикладываю к этому все усилия.
Хлоя улыбается, на этот раз теплее, и наледь в ее глазах тает.
— Тогда и поговорим. А сейчас простите, я действительно спешу.
Отхожу в сторону и придерживаю дверь, пропуская Хлою вперед. Цветочный запах щекочет ноздри, потом истончается, и светлый плащ мелькает и пропадает в глубине коридора. Надеюсь, это не последняя наша встреча, пани Миллер.
Стрелки завершают круг, приближаясь к восьми. Я выжидаю, словно хищник в засаде, наслаждаясь последними спокойными минутами и слишком хорошо зная, что впереди ждет бессонная ночь и тяжелый день. Возможно, последний день моей жизни.
Я знаю, что в этот самый момент Рэн в комбинезоне сантехника нажимает кнопку звонка в квартире на южной окраине города. Обидно пропускать начало представления, но освобождение Расса для меня важнее, чем драка с наемником Морташа. Гадаю, успеет ли рассказать загорец о тайной лаборатории в горах, прежде чем репортеры возьмут в оборот мою рыжую бестию? Видимо, успевает.
— Господин Вереск, зайдите к инспектору Каранке, — говорит дежурный. — Седьмой кабинет.
Я хорошо помню, куда идти: прямо по коридору и второй поворот налево. Там витает запах пороха и крепкого кофе: у Майры тоже выдались тяжелые выходные.
— Почему ты не сказал про лабораторию? — с порога спрашивает она. В голосе глухое раздражение, под глазами тени от усталости.
— Ты ведь все равно узнала.
Майра стискивает зубы, сверлит взглядом. Как объяснить ей? Потому что это дело васпов, не людей? Или потому, что хочу удержать ее подальше от грязных делишек Морташа?
— После ваших осиных выкрутасов расколоть этих подонков было легко, — нервно отвечает инспектор. — Но это не значит, что я одобряю ваши методы. Понятно?
— Более чем, госпожа инспектор.
Она выдыхает, подходит ко мне так близко, что я ощущаю жар ее тела, чувствую биение пульса.
— Ян, это действительно серьезно, — произносит она медленно, тщательно подбирая слова. — Гораздо серьезнее, чем перестрелка на свалке и ваше сегодняшнее маленькое приключение. Если лаборатория существует, если эксперимент действительно продолжается и его финансирует Морташ, если они тщательно заметают следы и легко убирают свидетелей, вроде Пола Берга и Бориса Малевски, нельзя просто так ворваться и взять лабораторию штурмом. Мы должны тщательно проверить показания, получить разрешение, спланировать операцию…