Град огненный
Шрифт:
До момента, пока не прибыл в аэропорт Дербенда.
Меня встречал Торий, но это не помешало патрульным долго и придирчиво изучать документы, проверять желтый штамп в паспорте и задавать вопросы вроде: давно ли меня выпустили из центра? Подлинная ли подпись в медицинской выписке? Есть ли временная регистрация? И цыкали на Тория, когда он пытался отвечать за меня.
Теперь инспектор полиции Майра Каранка так же придирчиво листает медицинскую карту, а мне приходится только радоваться, что доктор с непроизносимым именем вовремя в ней расписался и скрыл факт моего срыва.
— Могу
Майра отрывается от карты. Ее брови страдальчески заломлены, губы поджаты. Она смотрит на меня взглядом, каким, должно быть, смотрят на таракана, который выполз на чистую, накрытую к обеду скатерть. А я смотрю на ее остроносое лицо, усеянное веснушками, как пыльцой.
— Сначала вы ответите на некоторые вопросы, — говорит инспектор.
— Разве я не ответил на них вчера?
От того, что таракан открывает рот и осмеливается заговорить, он симпатичнее не становится. Майра морщится и возвращает карту, а следом за ней выкладывает фотографию. Я слежу за ее пальцами с аккуратными, коротко остриженными ногтями. Под распахнутым форменным пиджаком различаю натянутые ремни кобуры. От мысли, что инспектор умело владеет не только пилочкой для ногтей, по хребту прокатывает приятный холодок.
Женщина и оружие. Две вещи, которые всегда будут вызывать у меня возбуждение вне зависимости от того, на каких препаратах я сижу, и сколько желтых штампов стоит в моей карте.
Отвожу взгляд и сосредотачиваюсь на фотографии.
Мужчина лет сорока. Широко посаженные глаза. Крупный нос с горбинкой.
— Мы не знакомы.
Майра едко усмехается.
— С чего вы взяли, что меня интересует ваше знакомство с этим господином?
— Разве не это всегда интересует полицию? — ответно спрашиваю я (лучший способ выбесить оппонента — это отвечать вопросом на вопрос). На мое удивление, Майра не спорит.
— Вы правы. Я действительно хотела спросить, знаете ли вы этого человека. Его зовут Борис Малевски. И его убили в ночь на двадцать первое апреля.
Она явно рассчитывает произвести на меня эффект, но прогадывает. Фамилия ни о чем мне не говорит. А смерть — не то, что вызывает замешательство у васпы.
— Возможно, вам знакомо это имя? — продолжает инспектор, и теперь походит на слепого пианиста, который наугад нажимает белые и черные клавиши, пытаясь извлечь из мертвого инструмента сколь-нибудь гармоничную мелодию. — Может, вы слышали, как Расс Вэйлин называл его?
Я качаю головой.
— Нет. Никогда.
Майра вздыхает. Ее пальцы глухо ударяют о поверхность стола, словно берут последний аккорд. И на этот раз он действительно звучит.
— Возможно, это имя упоминал еще один ваш друг, Пол Берг?
Звук имени резонирует внутри раньше, чем я успеваю понять, о ком говорит инспектор.
…четвертый Улей… сосновая иголка во рту… петля, до черноты стянувшая шею…
И вот уже шелестит перед внутренним взором тетрадь, исписанная скачущим почерком: "Борис спросил, хочу ли я семью. Я ответил: наверное…"
— Вспомнили? — Майра буравит меня взглядом, а я думаю, что некоторые люди не менее проницательны, нежели васпы. Но быстро останавливаю дребезжащие внутри струны и отвечаю вежливо:
— Простите. Никак не привыкну,
— Бывшего преторианца, — быстро поправляет Майра.
— Разумеется. Пол погиб.
— Убитый Борис Малевски работал на той же станции техобслуживания, что и Пол Берг. Вы могли быть в курсе того, чем занимается ваш друг. Как часто вы общались?
— Не так, как хотелось бы.
И говорю правду. Я сожалею, что не поговорил с Полом тогда, когда он больше всего нуждался в совете. Я сожалею, что ушел с благотворительного концерта раньше и не обеспечил Рассу достойного алиби. Я сожалею о многом… Но будет ли сожалений достаточно?
— Вы считаете, что Пола Берга убили, — говорит (не спрашивает) Майра, и на этот раз ее ядовитая стрела попадает в яблочко. Комната подергивается зыбью, словно ее заливает морской водой. Лампа отбрасывает на фотографию паутинные нити света. Снимок начинает искажаться, и мертвый Борис Малевски ухмыляется краешком рта, словно говорит: "Чуешь запах грязной тайны, парень?"
— Полиция считает иначе, — наконец, отзываюсь я.
— По официальной версии, Пол Берг совершил самоубийство, — подхватывает Майра. — Но я знаю, что не только вы, но и другие васпы, с официальной версией не согласны.
— Какое отношение это имеет к делу? — нетерпеливо перебиваю я.
— Самое непосредственное! — с готовностью отзывается инспектор и сплетает в замок пальцы. Ее слова колют, как булавки. — Следите за мыслью. Ваш друг Пол Берг работает вместе с господином Малевски. Ваш друг погибает. Его убивают, как думаете вы. Ваше мнение разделяют другие васпы. В том числе Расс Вэйлин, который тесно общался с Бергом. Расс Вэйлин считает, что вашего общего друга убил Борис Малевски. Свидетели показывают, что видели Вэйлина возле станции техобслуживания, где работали Малевски и Берг. Что там делает Вэйлин? Очевидно, следит за возможным убийцей. Что он делает потом? Он выслеживает господина Малевски, когда тот собирается домой с вечерней смены, и…
— Доволь…но!
Голос — хриплый, болезненный, словно набитый водорослями, не может принадлежать мне. Но все же это произношу я. Вместе со словами с губ срываются капельки слюны. Я не замечаю их. Гляжу на Майру и мимо нее. За ее спиной, в зыбкой волне поднимаются горбатые тени — это всплывают на поверхность киты, посланники моей внутренней тьмы. Я бы не хотел, чтобы их серповидные плавники разрезали реальность до того, как закончится наш разговор.
— Расс — не убийца, — поспешно продолжаю я. — А ваши фантазии бездоказательны.
— Не так уж бездоказательны, — парирует Майра и кладет на стол что-то длинное, обернутое в прозрачный пластиковый пакет. — Это найдено во время обыска в квартире Вэйлина. Как раз под его кроватью. И на этом — следы крови. Крови господина Малевски, как установила экспертиза.
Ей не обязательно уточнять. Кровь я чую, как голодная собака — мясную вырезку. А еще я узнаю предмет, запакованный в пластик. И не верю своим глазам, потому что этого…
— Не может быть, — говорю я вслух.
И тени за плечами Майры становятся беспокойнее, а с фотографии заговорщицки подмигивает Борис.