Граф М.Т. Лорис-Меликов и его современники

Итенберг Борис Самуилович

вечерней игрой в вист. Здесь же укрепились контакты и с княгиней Екатериной Михайловной, морганатической супругой императора, влияние которой в дворцовых кругах возрастало. Здесь, в Крыму, министру внутренних дел удалось заручиться поддержкой императора ряда своих предложений.

Вернувшись в столицу, Лорис-Меликов занимается их реализацией. Вступление в новую должность, перемена статуса не были для Михаила Тариеловича формальными — наступал новый период его государственной деятельности. От постановки вопросов о необходимых преобразованиях он переходил к практическому их осуществлению. Осень 1880 г. для диктатора характеризуется развернутым наступлением по всему фронту намеченных реформ, хотя проведение их мыслилось им в строгой очередности. Одновременно готовятся нужные ему кадровые перемещения. Уже в первые осенние месяцы на основных постах государственного аппарата находились сторонники Лорис-Меликова, на содействие которых

он мог в большей или меньшей степени рассчитывать. Наиболее твердым и последовательным из них, как подтвердили и позднейшие события, был военный министр Дмитрий Алексеевич Милютин.

В октябре Лорис-Меликов не без усилий добивается назначения на пост министра финансов Александра Агеевича Абазы, своего старого, как и Милютин, товарища. Николай Христианович Бунге, назначенный товарищем министра финансов благодаря хлопотам Лорис-Мели-кова еще в июле, остался на этом посту. Считая такое сочетание весьма удачным, Михаил Тариелович полагал, что теперь «министерство финансов будет недурно: министр — умнейший человек Абаза, а товарищем у него — тоже неглупый, а к тому же ученый человек — Бунге. Славная парочка»³⁸¹. Исследователь деятельности Н.Х. Бунге не без оснований полагает, что после отставки все-таки заурядного по способностям С.А. Грейга «все шло к скорому назначению Бунге на пост министра финансов», фактически вершившего дела министерства во время длительных отлучек министра³⁸². Однако Лорис-Меликову на этом посту был нужен человек с широкими связями при дворе и серьезным административным опытом. И то и другое Абаза — крупный землевладелец и сахарозаводчик — приобрел на занимаемых им в 1870-е гг. постах государственного контролера, председателя Департамента государственной экономии Государственного совета, члена Комитета министров, члена Государственного комитета по устройству сельского состояния. Профессор политической экономии, Н.Х. Бунге прекрасно дополнял нового министра своими теоретическими знаниями, но и он не был кабинетным ученым, свободно ориентируясь в современной хозяйственной жизни страны. Выбор Лорис-Меликова поистине был удачен для страны с хроническим послевоенным дефицитом бюджета.

Менее удачным было назначение на пост министра народного просвещения А.А. Сабурова, которого граф совсем не знал, положившись на рекомендации своих советников. Либеральный по взглядам, министр оказался весьма слабым организатором. Однако, разочаровавшись в Сабурове, Аорис-Меликов не решался его заменить: каждый единомышленник в правительстве, особенно в тех министерствах, где готовились преобразования, был на счету. К тому же товарищем министра был П.А. Марков, способности которого как члена Верховной распорядительной комиссии диктатор вполне оценил.

К единомышленникам граф мог безоговорочно отнести и товарища министра внутренних дел М.С. Каханова, и государственного контролера Д.М. Сольского, начальника Главного управления по делам печати Н.С. Абазу. В пору своего наивысшего влияния Аорис-Меликов мог в определенной мере опираться и на министра государственных имуществ князя А.А. Ливена, и товарища министра А.Н. Куломзина. Итак, осенью 1880 г. вокруг Лорис-Меликова сформировалась группировка либеральных администраторов, готовых поддержать его преобразовательные начинания. До прихода к власти Лорис-Меликова они, с разной степенью критичности относясь к существующим порядкам, полагали, как в свое время Д.А. Милютин, что «плетью обуха не перешибешь». Именно диктатор привлек их к активной реформаторской деятельности, увлекая своими планами и зарядив своей энергией. В министерствах, где готовились преобразования, на ключевых постах оказались его единомышленники.

Но в правящих сферах было немало и влиятельных противников министра-реформатора. Все чаще проявляет неприятие его политики наиболее авторитетный из них — К.П. Победоносцев, правда, не в открытых столкновениях, а за спиной графа. В письмах к своему конфиденту, Е.Ф. Тютчевой, осенью 1880 г. он рке откровенно враждебен к министру внутренних дел. Не помогли графу и хлопоты о назначении Константина Петровича членом Комитета министров, куда обер-прокурор Святейшего синода так стремился.

Не без влияния Победоносцева меняет свое отношение к диктатору и великий князь и будущий император Александр Александрович. Свою роль сыграло их совместное пребывание в Крыму в октябре 1880 г., куда Лорис-Меликов сопровождал наследника. Остро переживавший новый брак царя, грозивший династическими осложнениями, цесаревич не простил Михаилу Тариеловичу его доверительных отношений с морганатической супругой царя. Скудеет их переписка, а в дневнике Александра Александровича с октября 1880 г. не встречаются больше похвал и одобрений действиям Аорис-Меликова, столь частых недавно, хотя нет еще и прямых порицаний его³⁸³. После ликвидации Третьего отделения собственной Его Императорского

Величества канцелярии против министра внутренних дел настроен и близкий наследнику П.А. Черевин.

Все большее расхождение осенью 1880 г. происходит у Лорис-Меликова с Валуевым — не столько в силу идейных разногласий, сколько по причине соперничества главы Комитета министров с диктатором, оттеснившим его в тень³⁸⁴. Острую неприязнь испытывает к Лорис-Меликову и бывший министр внутренних дел Маков, потерявший свой высокий пост благодаря Михаилу Тариеловичу. Сколько-нибудь организованного и сплоченного противодействия от этих разрозненных и затаившихся противников либеральное окружение Лорис-Меликова до поры не испытывало. Но их глухая враждебность, как будет видно, давала о себе знать при обсуждении ряда предлагаемых министром внутренних дел мер, затрудняя, а то и мешая их своевременному осуществлению. Находясь в окружении императора, все эти потенциальные противники Лорис-Меликова по-своему пытались повлиять на отношение к нему Александра II, но вынуждены были считаться с огромным доверием к диктатору царя.

Этот отпущенный ему и, казалось бы, неограниченный кредит царского доверия Михаил Тариелович продолжал считать своим главным капиталом, который пытался наращивать, пуская в ход все свое дипломатическое искусство и разнообразные тактические приемы. Вместе с тем он сознавал и чувствовал, что задуманные им реформы, которые только и могли вывести страну из кризиса на дорогу ^

мирного развития, не во всем по душе императору. Романовы привыкли отождествлять интересы династии с интересами Российской империи, а свои интересы они хорошо понимали и готовы были отстаивать до конца. Возвращаясь к теме искренности в политике, можно лишь повторить, что боевой генерал Лорис-Меликов вынужден был на своем новом посту лицедействовать, склоняя царя к преобразованиям, чтобы провести их в жизнь как «предначертанные волей Императорского Величества». Ему, по словам современника, «приходилось в 1880 г. «лицедействовать» на глазах такого лица, которое во много крат превышало его своею государственною опытностью, отличным знанием условий исторической сцены, своими способностями и в известном смысле характером, а потому лицедействовать перед ним надобно было крайне искусно и осторожно»³⁸⁵. Но даже самые непримиримые противники Лорис-Меликова не могли не признать, что он никогда не искал в политике личных выгод, имея в виду лишь пользу «в святом деле служения отечества», как он сам позднее определял свою деятельность³⁸⁶.

Осенью 1880 г. — более полугода спустя после того, как был призван к правлению, — Лорис-Меликов явил себя значительно более зрелым и опытным политиком, чем в ту пору, когда внезапно оказался на вершине власти. Он удивительным образом сочетал холодный трезвый расчет со способностью к риску, осторожность с отвагой, умение терпеливо выжидать с решительностью и энергией действий в нужный момент. Он в полной мере обнаруживает едва ли не главную черту подлинного государственного деятеля — готовность взять на себя решение, казалось бы, невыполнимых задач, не уклоняясь от ответственности за последствия. Таков был Михаил Тариелович, подготавливая новый рывок вперед в развитии Российской империи.

* * *

Еще до отъезда в Крым граф представил доклад о назначении сенаторских ревизий, где обосновал их необходимость и задачи. Министр внутренних дел доказывал, что ревизии дадут сведения о местных нуждах и потребностях и будут полезными для разных министерств и ведомств. Ревизии должны были, по мнению Лорис-Меликова, дать властям представление о «настроении умов вне столичных центров» и тем самым пополнить данные шефа жандармов, которые, как видно из этого, министр не считал достаточно полными. Особо он указывал на возможность уяснения посредством ревизий причин революционного движения. Лорис-Меликов, как рке говорилось, считал это уяснение главным условием ликвидации крамолы в стране³⁸⁷ (см. док. № 56).

Диктатор полагал, что «настоящая минута была бы в высшей степени удачной» для назначения сенаторских ревизий, которое рке само по себе не может не произвести «весьма успокоительного действия как новое доказательство высочайшего Вашего Величества попечения о благе народном». «Испрошенная ревизия», по более позднему объяснению графа, «слркила ясным выражением, что правительство намерено отныне фактически контролировать и согласовывать действия местных учреждений и лиц»³⁸⁸.

Итак, в августе 1880 г. Лорис-Меликов считал нужным представить наряду с ликвидацией Верховной распорядительной комиссии новые доказательства заботы власти о положении дел в стране. Чутко прислушиваясь к настроениям общества, он, по-видимому, уловил «разочарования в прочности и серьезности нового настроения власти», проявившееся спустя полгода после его назначения³⁸⁹.