Грань. Игры со смертью
Шрифт:
— Может, ты знаешь, как сюда приходит Эрик? Кто-то здесь появляется, не иначе, до этого приносил ключи от закрытых дверей, теперь открыл твою дверь, забрал отсюда пистолет и собаку, а ещё вот, — Астарта показывает Весте красную точку на внутренней стороне локтя. — След от укола.
— Я не уверена, — начинает Веста и смотрит на вентиляционные решётки в стене, — но перед тем, как меня начинало клонить в сон, вентиляторы становились очень шумными.
Вентиляция. Астарта замирает, мысль бьёт, как молния. Конечно! Эрик — врач, Веста упоминала больницу. Всё сходится. Он знает, как усыпить газом,
Нужно перекрыть вентиляцию.
Астарта и Веста собирают тряпки — чистую одежду из шкафа, полотенца, что лежат стопкой, — и затыкают вентиляционные люки. Они отдирают решётки руками, пальцы скользят по металлу, тот оставляет мелкие царапины. Тряпки засовывают в дыры, уплотняют, пока гудение воздуха не стихает. Они закрывают вентиляцию только в комнате Весты — на всё помещение тряпок не хватит, их запасы скудны. Железную дверь оставляют закрытой, время от времени приоткрывают, чтобы впустить кислород и проверить, нет ли газа. Несколько дней всё идёт спокойно, воздух чистый, гудение не возвращается. Но к концу третьих суток что-то меняется.
На часах глубокий вечер. Астарта заправляет простынь под матрац, что лежит на полу — она сняла его с кровати, так как тащить каркас тяжело и бессмысленно. Она идёт к железной двери, открывает её, чтобы впустить воздух на ночь. И слышит гудение вентиляции — низкое, нарастающее.
Астарта захлопывает дверь, сердце колотится, как барабан. Началось. Веста ходит рядом, кусает губы, её глаза бегают по комнате — она тоже слышит. Счёт идёт на минуты. Астарта не знает, откуда появится Эрик, дверей на выход нет. Она простукивала стены, но звуки везде одинаковые — глухие, тяжёлые, без намёка на пустоту за бетоном.
Астарта достаёт пистолет из-под матраца, закрепляет его на поясе резинкой от штанов. Один патрон — её единственный шанс, если он вообще работает. Она берёт полотенце, складывает его в несколько слоёв, готовится дышать через него. Дверь может открыться в любой момент, и газ хлынет внутрь.
Веста прячется за бетонной стеной, её шаги тихие, дрожащие. Астарта не винит её. Для Весты всё это ново, страшно — она пожертвовала свободой ради тёти, ради её жизни. Астарта понимает: она поступила бы также, если бы деду нужна была операция. Свобода вернётся, а жизнь — нет, выбор очевиден.
Дверь открывается медленно, скрипит ржавыми петлями. Астарта сильнее прижимает полотенце к лицу. Эрик входит осторожно, боком, не распахивает дверь сразу. На нём респиратор, прозрачные очки, тёмная одежда облегает фигуру. Его глаза холодные, смотрят прямо на неё, не мигая. Астарта отвечает гневным взглядом, внутри кипит ярость, смешанная с бессилием. Он останавливается, отпускает дверь, та открывается дальше сама, тяжело ударяется о стену с глухим стуком.
Сквозь полотенце Астарта чувствует запах газа — резкий, с ноткой сухих трав, как те, что мать заваривала в чай, доставая из стеклянных банок. Её веки тяжелеют, сон тянет к себе, мягкий, обманчивый, как тёплое одеяло. Она понимает: долго не продержится, нужно действовать, пока сознание не утекло.
Одной рукой она достаёт пистолет, второй прижимает полотенце к носу, дышит через
Мысли путаются. Почему она не нажимает спуск? Прицел на голове — точный выстрел убьёт, если он не успеет увернуться. Но он не уворачивается, не шевелится, просто смотрит. Астарта спрашивает себя: зачем убивать? Может, он пригодится живым? Вдруг без него не выбраться — система распознавания голоса, лица, что-то ещё? Ясности нет. Значит, нужно взять его живым.
В последний момент Астарта опускает прицел на ногу Эрика, нажимает на спуск. Тишина. Ничего не происходит. Она жмёт ещё раз, ещё — пистолет молчит. Конечно. Он сломан с самого начала, Эрик оставил его нарочно, зная, что она надеется зря. Он всё предусмотрел, каждый её шаг, каждую мысль.
Сон накатывает волной, мысли мутнеют, руки дрожат, пистолет выскальзывает из пальцев, падает на пол с глухим стуком. Астарта не успевает среагировать — Эрик бросается к ней, втыкает что-то в руку, острое, холодное, игла впивается в кожу. Она оседает на пол, ноги подгибаются, как ватные. Последнее, что она чувствует, — кто-то подхватывает её, поднимает над полом. Сознание проваливается в темноту, глубокую, бездонную.
Глава 11. Отрицание
Прицел должен был остановиться точно на голове Эрика. Не важно, что пистолет был сломан с самого начала, не важно, что выстрел бы не прозвучал — прицел должен был замереть там, где пуля лишает жизни. Но Астарта не хотела убивать Эрика. В этом вся загвоздка. Она не хотела. И теперь казнит себя за это, лежа на кровати, уставившись в чёрный потолок, где тени от лампы пляшут, как призраки её сомнений.
Он заточил её здесь, в этом бетонном склепе. Не только её — Весту тоже. Эрик — убийца, маньяк, вампир, чьи холодные глаза пронизывают насквозь. Астарта должна была убить его ещё при первой встрече, на той парковке. Но не убила.
Все аргументы, что она придумала вчера — «вдруг он нужен живым», «вдруг без него не выбраться» — кажутся ей теперь жалкими отговорками, пустыми словами, которыми она оправдывает свою слабость. Она не верит сама себе, и это жжёт сильнее, чем укол в вену, который всё ещё чешется.
В дверь стучит Веста — тихо, неуверенно. Астарта не шевелится, даже не приподнимается с кровати, когда девушка открывает дверь и входит. Шаги Весты мягкие, почти бесшумные, её светлые волосы падают ей на лицо, скрывая глаза.
— Как ты себя чувствуешь? — интересуется Веста.
— Никак, — честно отвечает Астарта, смотря в потолок, где тень от лампы вытягивается, словно чья-то рука.
Веста садится на край кровати, матрац чуть прогибается под весом. Астарта чувствует тепло её тела, но это не трогает — всё внутри будто замёрзло.
— Он тебе что-то вколол? Из-за этого? — продолжает Веста, теребит край своей футболки, пальцы нервно скользят по ткани.
— Нет. То есть да, но не из-за этого, — Астарта выдыхает, слова царапают горло. — Я должна была его убить. Хотя бы нацелиться так, чтобы убить. А я…