Гремучий студень
Шрифт:
Благодушное настроение моментально испарилось. Порох вцепился в загривок коту, который взвыл от возмущения, и отбросил прочь.
– Охранное отделение собирает информацию по крупицам. Здесь одно зернышко, там – другое. Клюем, знаете ли, словно курочка.
– Так всех и заклюете, – пробормотал сыщик.
– Шта-а?
– Я говорю, поздновато завтракаете, ваше высокородие.
Илья Петрович успокоился, подтянул к себе другого кота. Тот вяло отбивался, но потом затих, присмирел под тяжелой рукой.
– Ночь прошла в трудах. Допрашивал плотника, из тех, что в Лефортовских казармах ремонт вели. Там уже месяц меняют балки под крышей
Он махнул рукой половому и показал три пальца. Тот стрелой метнулся за занавеску.
– Наняли плотников из артели. Они всегда вчетвером работали, а вчера утром Селиван не пришел в казармы. Сказался больным, прислал весточку с племянником или еще каком дальним родственником. Артельщики сразу поверили, потому что узнали селиванов короб с инструментом – у того резные дощечки поверху, приметные, и дно гвоздиками убито. Стал бы мастер кому попало свой инструмент отдавать? Вот и эти лапти решили, что нет. А работу втроём не осилить. Взяли юнца с собой, провели мимо караульных внутрь.
– А он в этом коробе пронёс бомбу, – негромко сказал Мармеладов.
– Шта-а? – еще один кот полетел с лавки на пол, остальные поспешили отползти подальше от взбешенного полковника. – Да чтоб тебя перевернуло! А это вы как вычислили?
– Простое умозаключение. Вы приехали ловить бомбистов и вряд ли станете допрашивать кого-то среди ночи, если в этом деле не фигурирует бомба. Далее, по вашим словам, плотников всегда было четверо, но допрашивали одного. Где остальные? Или погибли, или в больнице в беспамятстве. Стало быть, взрыв получился мощный.
Половой, который принес три чашки чаю, услышав слово «взрыв» вздрогнул и пролил немного на скатерть. Порох рыкнул на него, срывая злость.
– Много жертв? – сочувственно спросил Митя.
– Тридцать человек убитыми, ещё полсотни в лазарете. Бомбисты все рассчитали. Плотники трудились на первом этаже, а аккурат над ними – столовая. Как раз юнкеров завели обедать, расселись они, чуть подурачились, отнимая друг у друга горбушки. Молодо-зелено, – скрипнул зубами полковник. – А внизу – бомба в коробе. Этот селиванов «племянник» без четверти двенадцать говорит: «Побегу до булочника. Ситного всем принесу. С изюмом». Кто же от такого откажется?! Ермолай, плотник, которого я допрашивал, с ним вызвался идти. Отстал у выхода, чтобы прикурить цыгарку у часового. Потому и выжил. А от остальных артельщиков и ошметков не нашли.
Вспомнив о папиросах, Порох достал портсигар и закурил. Коты с громким мявом перешли на другую половину чайной комнаты, подальше от противного дыма. Остался лишь тот, что лежал у Мити на коленях, но и он порывался сбежать.
– Но если «племянник» плотника ушел загодя, то кто взорвал бомбу? – спросил Мармеладов.
Порох зыркнул на него из-под бровей.
– Все-таки есть то, чего вы не знаете, а, Родион Романович? Бомба в ящике была особенная. С часами. Это мы уже потом установили, разыскав среди завалов обгоревшие шестеренки. Ровно в полдень бабахнула, секунда в секунду…
Кот, что лежал на коленях почтмейстера, вывернулся и утопал к остальной пушистой компании в дальнем углу. Митя попытался стряхнуть шерсть с черных
– Ух ты! Какой горячий чай, – он фыркнул, как недавний кот. – А что же тот артельщик… Спиридон?
– Селиван, – подсказал сыщик.
– Точно, Селиван. Он что же, в сговоре с бомбистами? Нарочно на работу не вышел?
– Мертвым нашли, – полковник затянулся папиросой и выпустил дым через ноздри. – Кто-то ночью проник в его каморку и голову проломил. А короб с резным верхом забрал, чтобы остальные артельщики приняли подменыша без лишних сомнений.
– Вы сказали: «проломил», – уточнил Мармеладов, морщась на дым. – Проломил или раздавил?
Следователь задумался, восстанавливая перед мысленным взором мрачную картину, увиденную вчера на месте преступления.
– Ну, скорее второе. Да, определенно раздавили, с двух сторон. А что?
– У Бойчука в ячейке есть бандит по кличке Хруст. Говорят, он как раз таким образом людей и убивает – давит, пока череп не хрустнет.
Порох с минуту разглядывал сыщика.
– Говорят? Хм-м… Говорят, значит. Выходит, у вас есть осведомители из числа бомбистов?
– И у вас тоже, Илья Петрович.
– Не понимаю ваших намеков.
Мармеладов склонился над столом, едва не коснувшись подбородком чашек, и понизил голос:
– Лукавите, ваше высокородие. Давеча сетовали, что агентов к бомбистам внедрить не удаётся. Но я уверен, что свой человек в ячейке Бойчука у вас имеется.
– Остроумная теория… И кто же это по-вашему?
– Тот, что ходит с повязкой на глазу. Рауф, да? Башкирец? Ваш агент – моряк. Скорее всего, боцман. У них есть такая привычка, прятать один глаз под повязку. Удобно – спустился в трюм, а глаз привык к темноте и все видит. Но сухопутных людей сей факт ставит в тупик и даже слегка пугает. Раньше ваших агентов Бойчук вычислял легко, поскольку все они имели отношение к охранке, за ними тянулся четкий след, да и повадки у ваших шпиков похожие. Приметные. А флотский человек ведет себя иначе. Не по-жандармски. Это вы ловко придумали.
– Это не я придумал, а г-н N, – отрезал Порох. – Верит он в психологию…
– Но психология сработала! – сыщик встал и прошелся по чайной пружинистым шагом. – Приняли Рауфа в банду. Легенду ему состряпали чудесную. Про пытки в Шлиссельбурге – это, разумеется, выдумка. Но выдумка удачная, сразу появляется мотив – личная ненависть к мучителям. А как вы подстроили расправу над жандармами? Это ведь была проверка на вшивость, чтобы новичок кровью себя с бандой связал и жестокость продемонстрировал. Но при этом, никто из честных служак не должен был пострадать… Нет, не подсказывайте. Я начинаю понимать. Рауф заранее предупредил на какое отделение будет совершено нападение. Влез в окно с бомбой, сделал вид, что мордует штаб-офицера, а в это время все жандармы сбежали через черный ход. Далее ваш агент кинулся к сообщникам, которые остались снаружи – руки в крови, сам растрепанный. Рассказал байку про вспоротое брюхо и тут бомба рванула. В здании начался пожар, бомбисты не могли туда сунуться, но оставили дозорного. Час спустя тот вернулся и сказал: вынесли дюжину трупов. Наблюдал он издалека и в темноте, видел лишь окровавленные простыни. Но и этого оказалось достаточно. Так ваш засланец стал своим в банде. И никто не задумался, откуда в жандармском отделении на ночь глядя столько народу? Положим, двое дежурных. Ну, трое. Откуда дюжина?