Гремучий студень
Шрифт:
Полковник побагровел и закашлялся.
– А дальше? – спросил Митя.
– Не стесняйтесь! Читайте, – губы Меркульевой скривились в едкую ухмылку. – Или предпочтете, чтобы я озвучила?
– «Чтоб он сдох!» – тихо докончил Илья Петрович. – Больше ничего не добавите, барышня?
– А чего тут добавлять? Не знаю, кто это написал, но я в том автора поддерживаю.
– Кашкин! – все так же негромко позвал Порох, хотя желваки заиграли на его скулах. – Уведи отсюда эту демоницу.
– Да что вы себе позволяете! – возмутилась Лукерья.
– Хоть волоком тащи, а чтобы через три минуты и духу ее здесь не было!
Трое городовых не знали, как подступиться
– Зачем же так сурово? – спросил Мармеладов. – Дух от барышни вполне приятный. Не могу определить… Ты, Митя, в галантах получше моего разбираешься. Узнаешь аромат?
– Само собой. Это «Версальская лаванда». Я такой Катеньке дарил. Флакончик махонький, а стоит как три ведра шампанского.
– Лаванда… Ишь ты! – хмыкнул Порох, понемногу успокаиваясь. – Однако, Дмитрий Федорович, необычный у вас способ – шампанское мерить. Я даже не скажу вот так, сходу, сколько бутылок в одно ведерко уместится.
– Шестнадцать, – не раздумывая ответил почтмейстер. – У нас в эскадроне однажды поспорили, хватит ли двух ящиков «Папаши Дюбуа», чтобы слон захмелел. А из ведра-то поить удобнее.
– Погоди, Митя, с гусарскими байками. Не до того, – сыщик осматривал булыжник. – В этом нелепом послании половина фразы подчеркнута. Видите, Илья Петрович?
– И смотреть не хочу на эту гадость, – набычился полковник.
– Что вы как кисейная барышня! Тут надо вникнуть в детали, а не манкировать, – не сдавался Мармеладов. – Для чего на письме слова подчеркивают? Чтобы выделить самое важное.
Порох неохотно кивнул.
– А что для бомбистов важно? Перебить как можно больше жандармов. Стало быть, обычный бомбист, прежде чем бросить камень, подчеркнет слова «чтоб он сдох!»
– Шта-а? Издеваться вздумали?
– Но это писал бомбист необычный, – продолжал сыщик, будто не слыша гневного пыхтения. – Он подчеркнул «Передайте столичному следователю…» Да еще и бечевкой обмотал, чтобы бумага не соскользнула. Стало быть, это послание от Рауфа, вашего агента в банде. Он все обдумал. Газетчики – народ любознательный, они непременно заглянут в записку и отдадут редактору, в надежде, что тот рискнет напечатать и гонорар выплатит. Редактор – человек осторожный, печатать ничего не будет, но и ссориться со столичным следователем не захочет, стало быть, доставит послание в ближайший полицейский участок. А там уж сообразят, как вас отыскать.
Полковник ругался, распутывая тонкую бечеву. Митя протянул ему перочинный нож, дело пошло быстрее, и вот уже три головы склонились к столу, читая текст, напечатанный крупными буквами:
«КРОВАВЫЙ ТЕРРОР!
Сегодня Москва утонет в крови. Мы взорвем бомбы и погибнут сотни ни в чем не повинных людей. Среди них будут старики, женщины и дети. Вы назовёте нас убийцами.
И вы будете правы! Мы – убийцы.
Но как назвать того, по чьей вине каждый день гибнут тысячи людей – от лишений и нищеты, от голода, болезней, тяжкого труда. Царь – кровавый тиран, окруживший себя шайкой придворных обманщиков, министров, губернаторов, жандармов, попов и шпионов. Царь никогда не отречется добровольно от своей власти, от сытой, роскошной жизни, от огромных богатств, которые он награбил и продолжает грабить
Свобода покупается кровью! Свобода завоевывается с оружием в руках, в жестоких боях. Не просить царя и даже не требовать от него, не унижаться пред нашим заклятым врагом, а сбросить его с престола и выгнать вместе с ним всю самодержавную шайку – вот к чему мы призываем наших соратников по борьбе.
Кровь, которая прольется на московских улицах, принесет лучшее будущее нашему многострадальному народу!
Уже близок час…»
– Дальше можно не читать, – поморщился Порох. – Мне этот отвратительный бред постоянно приносят – с улиц и базаров, из оперетты, из гимназий и университетов, из армейских казарм. Прокламации лепят по одному шаблону в тайных типографиях. В самом начале и в конце самым крупным шрифтом печатают крамольные лозунги: «Долой царя!» и «Да здравствуют свобода и социализм!» Мерзко, господа.
Мармеладов подвинул к себе листовку.
– Если это обычная штамповка, то зачем Рауф ее прислал? Он сделал это, рискуя разоблачением. Стало быть, надо отыскать скрытый смысл. Видите пометки чернилами?
– Вижу. Но это же какая-то галиматья, – Порох снова закурили сбил пепел прямо на листовку.
– Попробуем разгадать, – сыщик подвинул подсвечник ближе, чтобы лучше видеть. – Для начала отбросим все лишнее. Вы говорите, что прокламация отпечатана в типографии, стало быть, никаких секретных посланий текст не содержит. Имеют значение чернильные надписи. А их не так много… Смотрите, Рауф зачеркнул слово «кровавый», надписал сверху «красный». И добавил еще два восклицательных знака.
– Вы уверены, что это Рауф?! Может, Бойчук куражится. Запугивает нас. Москва утонет в крови, а? – полковник выдохнул дым сквозь крепко сжатые зубы. – Я по долгу службы начитался прокламаций и примерно понимаю риторику этих социалистов. Они всегда любят добавлять чуток символизма. Примитивного, лобового, понятного каждому неграмотному фабричнику или крестьянину. Чтоб страшнее звучали угрозы. Кровь красная, вот они и называют террор «красным». Однажды додумаются с красными флагами ходить.
– Символизм они бы и литерами пропечатали, – Мармеладов размышлял, перебирая мысли, как связку ключей: какой-нибудь да подойдёт к замочной скважине и откроет шкатулку с секретом. – Это сообщение составлено так, чтобы вы могли остановить террор и спасти сотни невинных жизней. Но при этом ваш агент себя обезопасил. Перехвати бомбисты Рауфа с запиской в кармане, он бы отговорился, что просто хочет запугать жандармов, которых ненавидит до глубины души… А на самом деле он прислал вам подсказку. Раскрывает особый признак, который поможет остановить Бойчука. Но что может быть красным? Одежда? Рожа бандитская? Вряд ли, в любой толпе глаз выхватит дюжину кумачовых рубах, а уж пьяниц вовсе без счета. К тому же приметы бомбистов и так охранке известны, а изловить все одно не получается.
– Так они же маскируются! – сыщик наступил на больную мозоль Пороха и тот взъярился. – А рубаху переодеть можно. Был красным, стал чёрным. Поди, поймай!
– Стало быть, это указание приметы, которая ни при каких обстоятельствах не поменяется. А что ещё нужно узнать, для предотвращения взрыва? Место, где заложат бомбу, – похоже, «ключик» подошёл, осталось лишь повернуть до щелчка. – Где, вы сказали, вчера шандарахнуло?
– В Лефортовских казармах.
– Все сходится!
– Что сходится? – от волнения у следователя задергался правый глаз.