Грешница в шелках
Шрифт:
– Мне кажется, что мои действия были бы более эффективными, – заметил Джонатан. – Ведь я за последние восемь лет многому научился.
– Нет-нет, тебе не стоит самому браться за это дело. Если Торнридж заподозрит, что ты ищешь свидетелей серьезных намерений твоего отца, он… он просто уничтожит тебя. И я не смогу остановить его.
– Он не сможет этого сделать. И никто другой не сможет.
– Тебе прекрасно известно, что у некоторых людей такая возможность имеется. Она имеется у тех, чьим агентом ты являлся.
Джонатана снова охватил гнев, но
– Но я всегда отстаивал только правое дело. Во всяком случае, почти всегда.
– Вот именно – почти… Кроме того, Джонатан, не все люди столь щепетильны, как ты. Так что наберись терпения и позволь мне сделать все так, как я считаю нужным.
Джонатан поднялся на ноги. Коротко кивнув, сказал:
– Пожалуй, мне пора. Ладно, хорошо, пока я оставляю это дело вам. Однако было бы неплохо, если бы удалось его побыстрее закончить. Боюсь, мое терпение скоро иссякнет.
Джонатан покинул кофейню в мрачном настроении, что свидетельствовало о том, что ему, несмотря на все свои старания, так и не удалось усмирить гнев, охватывавший его всякий раз, когда ситуация с графом Торнриджем обсуждалась слишком уж долго. Временами ему казалось, что было бы разумнее бросить это дело и признать свое поражение, тогда бы он обрел хоть какой-то покой, но, с другой стороны, он прекрасно понимал: отказываться от своих законных прав – это малодушие.
Выходя из кофейни, Джонатан едва не столкнулся со слугой в дорогой ливрее. Поклонившись, тот спросил:
– Мистер Джонатан Олбрайтон, не так ли?
Джонатан кивнул, и слуга протянул ему письмо. Осмотрев бумагу и печать, Джонатан вскрыл послание и прочитал всего лишь несколько слов:
«Вторник. Восемь часов. Вист.
Каслфорд».
Когда Селия проснулась на следующий день, небо было затянуто тучами. Взглянув на часы, она поняла, что проспала дольше, чем намеревалась. Сегодня у нее было множество дел, и ей не следовало так долго валяться в постели.
Надев халатик, Селия накинула на плечи теплую шаль. Мистер Олбрайтон должен был сам приносить себе воду по утрам, и то же самое приходилось делать и ей. Однако ее совершенно не прельщала утренняя прогулка по саду в такую скверную погоду – было холодно и дул сильный ветер.
Открыв дверь спальни, девушка обнаружила за ней ведро с водой. Попробовав воду пальцами, она обнаружила, что вода в ведре была не такая уж холодная. Вероятно, ведро простояло у двери довольно долго. И было совершенно очевидно: воду принес к двери ее жилец – другого объяснения просто быть не могло. «Что ж, очень милый жест… хотя и неожиданный», – подумала Селия. Но как мистер Олбрайтон узнал, что она еще не встала с постели? Селия улыбнулась мысли о том, что он, возможно, ждал встречи с ней, когда спускался сегодня утром по лестнице. Вполне вероятно, что действительно ждал, – ведь она же всегда ждала его появления, хотя и скрывала это.
Одеваясь, Селия услышала ритмичный стук молотка – очевидно, кто-то работал по соседству. Эти звуки напомнили ей о том, что следовало найти
Причесавшись, уже со шляпкой и пелериной в руках, Селия начала спускаться по лестнице. С каждым ее шагом удары молотка становились все громче. В какой-то момент она поняла, что шум доносится из задней части ее дома, где находилась светлая гостиная. Приблизившись к ней, Селия услышала голоса.
– Я все же думаю, что ей следует пригласить другого плотника, – говорила женщина.
– Главное – чтобы хватило гвоздей, – ответил мистер Олбрайтон.
Тут Селия вдруг поняла, что женский голос принадлежал Верити. Господи, но как же так?! Что за дьявольщина?! Почему подруга пришла к ней сюда без предупреждения – да еще и в тот момент, когда Джонатан находится в доме?!
Селия вошла в комнату и увидела мистера Олбрайтона в рубашке и жилете и с молотком в руке. Что же касается полок, то в этом деле был заметен явный прогресс. А советы Джонатану давала сидевшая с планом на коленях и в костюме для верховой езды ее добрая приятельница Верити, жена графа Хоксуэлла.
Тут Верити наконец заметила Селию.
– А-а, вот и ты, дорогая! Знаешь, калитка в саду была открыта, и я вошла, чтобы посмотреть твой новый дом. Твой работник сказал, что ты еще спишь наверху, и я, чтобы не будить тебя, решила ему пока помочь.
Селия подошла к гостье и обняла ее. Потом, повернувшись к Джонатану, сказала:
– Надеюсь, моя подруга не очень мешала вам, мистер Олбрайтон. Между прочим, мы с вами не заключали договор на ту работу, в которой она, по ее словам, помогала вам.
– Похоже, леди считает, что я не слишком разбираюсь в таких делах, – с усмешкой ответил Джонатан. – Но думаю, что с ее помощью у меня непременно что-нибудь получится. Она прекрасная помощница!
– Я просто предлагала вам делать все как подобает, сэр, – сказала Верити с некоторой обидой. – Любой может сбить две доски, если у него имеется два десятка гвоздей. Но вы расходовали их слишком уж неразумно, поэтому я решила сказать вам об этом.
– Спасибо, миледи. – Джонатан расплылся в улыбке. – Я очень благодарен вам за помощь. И должен признать, что вы абсолютно правы. Я прекрасно понимаю ваше беспокойство по поводу чрезмерного расходования гвоздей. Поверьте, я искренне раскаиваюсь.
Селия, не удержавшись, рассмеялась.
– Надеюсь, вы не в обиде на мою подругу, мистер Олбрайтон? Видите ли, графиня Хоксуэлл склонна обращать особое внимание на частности!
– Очень разумно с ее стороны. – Джонатан снова улыбнулся. – Само собой разумеется, что я не настолько хороший плотник, чтобы соответствовать запросам графини.
Теперь уже Верити рассмеялась.
– Дело в том, сэр, что если я и обращаю внимание на частности, как выразилась моя подруга, то это лишь потому, что моя юность прошла совсем в другом мире, то есть отнюдь не в аристократическом кругу.