Грешница в шелках
Шрифт:
Однако Джонатан прекрасно знал: нынешний герцог Каслфорд не производил в своем доме особых изменений – все это он унаследовал вместе с титулом, поэтому почти не замечал окружавшей его роскоши, хотя и ценил некоторые «излишества», которые, являясь одним из богатейших аристократов Англии, вполне мог себе позволить.
Уже наверху, в дальнем конце огромной гостиной, обильно украшенной позолотой, слуга распахнул перед Джонатаном двери, открывая вход в комнату более скромных размеров и не столь шикарную. Однако здесь были огромные окна, так что перед входящим сразу же открывался
Слуга тотчас удалился, и Джонатан, оставшись один, со вздохом подумал о том, что ему следовало опоздать не на пятнадцать минут, а на полчаса. Он надеялся, что не будет страдать от общества Каслфорда в одиночку, но оказалось, что его надежды не оправдались. «Впрочем, не исключено, что еще кто-нибудь появится», – подумал он, снова вздохнув.
Послание герцога было скорее приказанием, чем приглашением, но в данном случае удивляла не бесцеремонность этого человека, а то обстоятельство, что Каслфорд все же решил возобновить их отношения. Ему, наверное, не следовало приходить в этот дом, однако он помнил, что у них с герцогом осталось одно незавершенное дело – только поэтому и пришел.
Чтобы хоть чем-то заняться, Джонатан принялся разглядывать картины, висевшие на стенах. Минут через десять за его спиной раздался голос:
– Ты опоздал, Олбрайтон.
Джонатан резко развернулся. Тристан Сент-Айвз, герцог Каслфорд, стоял у камина. Должно быть, где-то в стене имелась бесшумно открывавшаяся потайная дверь.
Джонатан внимательно посмотрел на хозяина. Он прекрасно знал, что герцог имел слабость к горячительным напиткам, однако в этот вечер Каслфорд казался трезвым.
– Похоже, я пришел слишком рано, ваша светлость, – ответил Джонатан с усмешкой. – Ведь в записке говорилось о висте, а двое других твоих гостей еще не появились. Ведь ты же не собираешься пригласить сюда дворецкого и конюха?
– Другие приедут в половине десятого. А тебе назначено особое время.
– Огромная честь для меня, ваша светлость.
– Я не собирался оказывать тебе честь.
– Да, само собой разумеется.
– Так почему же ты сказал про якобы оказанную тебе честь?
– Просто из вежливости.
– А я-то думал, ты давно уже отказался от скучных ритуалов, принятых в светском обществе.
Джонатан снова усмехнулся:
– Тогда можешь считать, что я сказал это просто так, чтобы не молчать. Ох, скорей бы прибыли твои остальные гости…
Каслфорд опустился в мягкое кресло, Джонатан со вздохом подумал: «Наверное, было бы лучше, если бы он и сегодня напился».
– Хоксуэлл опоздает. Как всегда, – заявил вдруг герцог. – Он делает это намеренно – чтобы подчеркнуть, что его предки получили титул на двести лет раньше, чем мои. Так что лучше ставить на Саммерхейза, если, конечно, эти двое не появятся вместе.
– Очень любезно с твоей стороны, что ты решил собрать нас здесь всех вместе, – заметил Джонатан и тут же мысленно добавил: «Когда же он наконец заговорит о деле?»
– Не забывай, Олбрайтон, некогда мы не раз собирались все вместе. Да и совсем недавно встречались на севере… Полагаю, нам необходимо отпраздновать этот наш общий успех.
Джонатану
– Я слышал, что министерство внутренних дел в большом долгу перед вами. Говорят, что дело решилось гораздо быстрее благодаря вашей помощи.
– Ты хочешь сказать – благодаря нашему вмешательству? Знаешь, если честно, то я так и не понял, зачем, собственно, тебя отправили туда. Но все же мне кажется, ты должен был не выведав и правду, а скрыть ее. А сам-то ты что об этом скажешь?
Именно таких вопросов Джонатан и опасался.
– Ты можешь думать об этом деле все, что тебе захочется, а мне нечего сказать, – проворчал он в ответ. – Я знаю столько же, сколько и ты.
– Замечательный ответ! – Герцог рассмеялся. – Ответ вполне в твоем духе. Между прочим, один из наших весьма уважаемых пэров из тех мест счел необходимым пустить себе пулю в лоб на прошлой неделе. Конечно, это будет названо по-другому. Несчастный случай на охоте, например… Но этот человек, вероятно, чем-то тебе мешал, не так ли, Олбрайтон? Хотя я, конечно же, думаю…
– Что бы ты ни думал обо мне, я не убийца, – перебил Джонатан.
– Нет-нет, я не об этом. – Каслфорд покачал головой. – Просто я хочу сказать, что люди должны отвечать за свои поступки. Что же касается этого пэра, то кто-то должен был напомнить ему о единственном достойном для него выходе. Я и сам собирался на север, чтобы сделать это в случае необходимости.
– Почему же ты этого не сделал?
Каслфорд подавил зевок.
– Не сделал, потому что не думал, что у него хватит смелости принять правильное решение. Но это непременно должно было случиться, а мне ужасно не хотелось оказаться тем человеком, которому пришлось бы ему помочь. И для меня огромное облегчение, что он сумел справиться сам.
Герцог умолк, и какое-то время оба молчали. Наконец Джонатан, не выдержав, спросил:
– Так почему же ты пригласил меня сюда раньше, чем остальных? Какое у тебя ко мне дело?
Каслфорд пристально посмотрел в глаза гостя.
– Возможно, ты удивишься, Олбрайтон, но я пригласил тебя пораньше, чтобы сказать следующее… Я нисколько не осуждаю тебя за то, что случилось во Франции два года назад. К сожалению, у меня не было возможности сказать тебе об этом раньше.
– Ты имеешь в виду, что вы больше, – Джонатан сделал ударение на этом слове, – не осуждаете меня?
– Черт подери, я никогда не осуждал тебя!
– Надеюсь, что ты и себя не осуждаешь. А у меня… У меня тогда не было выбора.
– Выбор есть всегда, – со вздохом ответил герцог. Пожав плечами, он добавил: – Но не всякий выбор нам по душе.
– Да, не всякий, – кивнул Джонатан.
Они снова умолкли, но в этот момент прибыл Саммерхейз, и он действительно не опоздал. Тотчас же оживившись, Каслфорд воскликнул:
– Рад видеть тебя, Саммерхейз! Надеюсь, ты принес с собой достаточно денег. Я собираюсь играть в паре с Олбрайтоном, а он, насколько я помню, никогда не пьет при игре в карты, так что его ум останется острым как бритва.