Грезы о любви
Шрифт:
Эзариэль, третий принц, не был согласен с братьями и предлагал уйти дальше, на юг. Там, он считал, надо искать спасение — в новых землях. Надо было отринуть прошлое, а не возвращаться к нему.
И наконец, братья дали слово Мириэль, единственной своей сестре, дочери короля Литерэля. Она высмеяла их.
— Унизительно — эльфам просить помощи у смертных. Чем нам помогут эти дикари? — сказала она старшему брату, Лисэну.
— Глупо — возвращаться туда, откуда вас изгнали, — сказала она среднему брату, Териалу.
— Самонадеянно — отрекаться от одной силы, не заручившись поддержкой другой, — сказала она младшему брату, Эзариэлю.
— Есть
Братья ужаснулись услышанному. Громче всех возражал Лисэн. Он осудил сестру и предупредил, что за столь кощунственные мысли ее покарает Свет и король Рассветного Леса. Мириэль лишь рассмеялась в лицо брату и бросила, что он не король пока, да и стань он хоть таким же великим, как их отец, она бы и тогда не послушала его приказа. Она призвала к себе своих верных последователей и навсегда покинула Рассветный Лес. Примеру сестры последовали и младшие принцы. Териал увел часть подданных в Вечный Лес, а Эзариэль — на юг. Лисэн остался в Рассветном Лесу с горсткой эльфов, верных короне.
Териал и его последователи смогли выжить в Проклятом лесу (так его называют лишь смертные, мы же до сих пор зовем его Вечным Лесом), но в результате слияния с природой они изменились. Кожа их побледнела, волосы почернели, белесая пленка заволокла глаза, а из тела стали расти ветви и листья, словно из деревьев. Их стали называть лесными эльфами. Они развили друидизм и стали жить очень обособленно.
Эзариэль со своими эльфам ушел на юг, в пустыню, и основал в бескрайних песках город Шарэт. Он отринул веру в Свет и стал поклоняться Забытым Богам. Со временем эльфы изменились: посмуглели, волосы приобрели каштановые оттенки, а глаза сузились. Они подчинили себе магию пустыни и стали называться пустынными эльфами.
Лисэн, оставшись один, обратился к людям. Орден Света и королевства смертных откликнулись на призыв, и после долгих лет битв, некроманты были повержены, а земли Рассветного Леса вновь позеленели. Из-за тесной связи со Светом, возникшей в результате долгой борьбы с созданиями Тьмы, эльфы приобрели особую близость души с ним. Они изменились больше всех своих сородичей, но не внешне, а внутренне. Они познали Свет, стали его детьми, навсегда связывая свои души и души своих потомков с ним. Так эльфы Рассветного Леса стали называться светлыми, а Лисэн был коронован, как первый король светлых эльфов.
Мириэль увела своих последователей на северо-запад, к предгорьям Северного Хребта. Там были свободные земли, в которых жило много созданий Тьмы. Мириэль отвергла Свет и обратилась к его извечной сопернице. Неизвестно, чтобы произошло, но в этот момент падшую принцессу и ее последователей настигло проклятие Лисэна. Став королем светлых эльфов и победив некромантов, он вспомнил клятву, данную сестре, и покарал отступников. Он проклял собственную кровь, текущую в жилах Мириэль. Тяжкое проклятие легло на души эльфов, поклонившихся Тьме. Оно выжгло из них все светлые чувства, изменило душу и тело. Кожа их стала черной подобно углю, волосы побелели, глаза лишились зрачка и радужки — они обрели темно-бордовый цвет и во тьме пылали ярко-алым, как кровь. Проклятые стали выше, сильнее, души их загрубели. Солнце стало слепить глаза им, и они ушли под землю, в гномьи шахты, перебив их хозяев. Они стали называть себя темными эльфами, а смертные звали их дроу.
Так произошел Раскол. Дети великого короля Литерэля разделили свой некогда единый народ на четыре разных: светлых, пустынных, лесных и темных эльфов…
— Читаешь? Или спишь? — с доброй насмешкой поинтересовался Лоренс, присаживаясь на постель.
— Думаю, — важно ответил Ловэль, а потом бросил косой взгляд на брата. — Опять с Лидэлем подрался?
— Почему именно с Лидэлем? — Вопросов о том, почему подрался, Лоренс не задавал: несмотря на старания королевского целителя, результаты их с братом стычки были еще на лицо.
— А кому бы ты еще позволил так себя избить?
Лоренс коротко рассмеялся и тут же поморщился от боли
— Ты часто говоришь мудрые вещи, почему к тебе никто не прислушивается?
Ловэль густо покраснел.
— Что на этой недели читаешь? — тактично перевел тему Лоренс.
— Про Раскол. Грустная история, — он шмыгнул носом.
— Почему? Лисэн ведь победил некромантов и спас наш народ. Все закончилось хорошо.
— Да, но… это так страшно. Они ведь были братьями. А сестра? — Ловэль еще раз шмыгнул. — Они были семьей, а потом поссорились и разошлись. Навсегда. Бросили друг друга в беде, ненавидели друг друга, даже прокляли.
Внезапно он поднял свои большие голубые глаза — глаза беззащитного котенка — на старшего брата.
— Мы на них похожи, нас тоже четверо… Мы ведь такими не будем? — с надеждой спросил он.
— Нет, — успокоил его Лоренс. Взгляд его был серьезен. — Обещаю, я этого не допущу.
Глава 10. Лунная цитадель
Шаг, два, три — поворот. Алеста мерила шагами гостиную своих покоев. Ее она обставляла с любовью и вкусом, ведь здесь она, королева Рассветного Леса, принимала своих личных — высокопоставленных, естественно — гостей. Но этим утром она не обращала внимание на обстановку — редкость для нее. Любование предметами искусства — коллекцией изящных статуэток или золотистым узором на тонких занавесках — всегда помогало ей успокоиться и настроиться на нужный лад. Но сегодня ее голову одолевали неприятные мысли: она размышляла о словах сестры. Клятву, данную Авелис, она не считала серьезной и держать не собиралась, но все равно раз за разом возвращалась к тому разговору. Она злилась.
«Легко тебе говорить, Авелис! Ты выскочила замуж за своего генерала, который от тебя без ума. Променяла красивую жизнь с достойным лордом в столице на провинцию и разрушенное поместье вместе с любимым, — с гневом думала Алеста. — Но я не могла так поступить, я должна была исполнить волю матери. И я не собиралась унижаться, как ты, принимая вопиющие недостатки будущего мужа. Я знаю, ты меня осуждаешь за то, что прогнала Нареля, но я — не ты. Ты готова терпеть оскорбления, я — нет. У меня есть гордость и мужчинам придется считаться с нею! Нарель предал меня, выбрав своего бастарда-чудовище. Лестер же не может позабыть свою Илинеру. Но он не умеет любить по-настоящему, иначе бы не относился так к старшему сыну. Лестер — бесчувственная ледяная глыба, жизнь с ним невозможна, и все же я смогла. Я подарила ему троих детей, я была достойной женой и королевой. А что получила за это? Пренебрежение? Ты говоришь, милая Авелис, что мне нужно поговорить с мужем. Ты не знаешь, что я говорила, но он вечно занят. Лестер терпеть не может обсуждать чувства и выслушивать мои претензии. Я не буду унижаться еще раз и искать его общества. Я королева, а не служанка, чтобы бегать за своим господином. А ты, Авелис, можешь и дальше унижать меня, хвастаясь своим удачным браком. Я посмотрю, каким будет род Рисанэ через сто лет. С таким отношением ты никогда не найдешь достойного мужа для своей дочери. Кто продолжит ваш род? Никчемный племянник Рисанэ, Сатиэль? Очень хорошо, я даже помогу вам в этом».
Эльела всхлипнула особенно громко, закончив свой рассказ, и Алеста была вынуждена прервать свои измышления. Она обернулась к плачущей девушке: та сидела на краешке дивана, комкая пальцами промокший платок и морщила свой покрасневший носик. Королева смерила ее презрительным взглядом — какая она леди, если не умеет держать лицо? — но тут же лицемерно улыбнулась и опустилась на диван рядом с юной эльфийкой.
— Не волнуйся, дитя, я помогу тебе в твоей беде.
В их мире многочисленные расы делились на светлых и темных — по поклонению Свету и Тьме, естественно, — но это деление было весьма условно. Жители юга и Рестании в большинстве своем молились Забытым Богам, причем среди них находились как темные, так и светлые. Выбор веры был личным делом каждого, хотя существовали государства и расы, за которых все было предопределено. К примеру, темные и светлые эльфы: они с рождения имели сильную связь со Светом или Тьмой. Среди людей иногда появлялись колдуны и чернокнижники, которые также были связаны с Тьмой. Конечно, они могли возносить молитвы кому угодно, но тому, кому покровительствует Тьма, не слышен голос Света.