Грезы о любви
Шрифт:
Конечно, Лоренс мог бы в конфиденциальном порядке расспросить подданных — того же начальника стражи Виранэ, — но это было бы унизительно: кронпринц тайно выспрашивает у слуг про свою мать, покойную королеву. Он считал, что это… это личное, об этом должен был рассказать отец. Но… но Свет решил иначе.
А с Алестой Лоренс старался не пересекаться, что сделать в огромном дворце, в общем-то, было несложно.
— Ваше величество, — он, как и полагалось, отвесил королеве глубокий поклон. Та благосклонно приняла его.
— Светлого дня, Лоренс.
— Ваше высочество, — поправил ее Лоренс. — Так обращаются к кронпринцу.
— Вы смеете указывать королеве? — она обернулась и смерила его взглядом. Их встреча в этом пустующем коридоре дворца была одной из тех нелепых случайностей, что
— Лишь подсказываю ей, — холод голоса Алесты не шел ни в какое сравнение со льдом Лоренса. Сейчас он был воплощением кронпринца, сыном своего отца: высокий, с темно-серебристыми волосами — главный признак королевского рода, — и пронзительным взглядом темно-зеленых глаз. От него так повеяло этой властью, данной от рождения, что Алеста невольно отступила. На мгновение он напомнил ей своего отца: за годы супружеской жизни ей довелось пару раз наблюдать по-настоящему злого Лестера. Тогда она боялась его, обычно спокойного и даже равнодушного ко всем окружающим и их грехам.
Однако ничто на свете не заставило бы королеву Рассветного Леса потерять лицо.
— Вы нарушаете правила приличия.
— Только после ее величества.
— Вы еще и обвиняете меня? Это недопустимо! — она вскинула голову — он был намного выше нее — и одарила его излюбленной презрительной улыбкой.
— Идите и пожалуйтесь королю, это единственное, что у вас хорошо получается. Возможно, отец даже выслушает вас.
— Ты ответишь за это, — прошипела она, подходя ближе: хоть коридор и был пуст, но слуги могли появиться в любой момент, а ей не нужны были свидетели.
— Ты мне угрожаешь? — с ледяной улыбкой на восковых устах удивился Лоренс. — И что же сделает королева? Пожалуется мужу? Или сыну? Или сестре?
Алеста дернулась, словно от пощечины.
— Ты всего лишь сын короля. Не единственный.
— Но первый. — Алеста полыхала, словно костер, а вот Лоренс был выдержано-спокоен. Ледяной принц, которым Лидэлю никогда не стать.
— Все твои дети, — он практически прошептал это, склоняясь к ней, — будут всего лишь лордами и леди, а я — королем. Их забудут, они растворятся в истории, а я буду править, и лишь от меня будет зависеть судьба твоих отпрысков.
Он шагнул назад, довольный результатом. Большая часть из того, что он сказал, была ложью: он не стремился становиться королем — ведь это означало смерть отца, которого он обожал — и никогда бы не причинил вреда младшим братьям и сестре — как бы он с ними не ругался, он любил их. Глубоко внутри, но любил. Очень глубоко.
— Это досадная ошибка.
— Передай эти слова моему отцу.
— Ты заплатишь за все, выродок Илинеры.
Зря она это сказала. Увидев выражение лица Лоренса, Алеста отступила к стене. Ей стало страшно. Она была уверена, что Лоренс никогда не посмеет причинить вред ей и ее детям, ведь гнев его отца будет ужасен, но вдруг эта уверенность поколебалась в ней. Она вспомнила, какие слухи ходили о короле Линэлионе, а ведь их с Лоренсом отделяло лишь одно поколение.
— Ты, — он оперся руками о стену над ее головой, — всего лишь никчемная эльфийка, что легла под моего отца и родила ему эту парочку бездарей, позорящих наш род. Ты — никто!
Он уже кричал, забыв об осторожности — так был зол. В следующий момент в челюсть прилетел хорошо поставленный удар.
Наставники не зря получали золото короля, да и год, проведенный под присмотром Бича Орков помог — вместо того, чтобы рухнуть на пол, он перекатился, поднимаясь и блокируя второй удар. Напротив него стоял Лидэль. Это было единственное отвлеченное наблюдение, а потом принцы сцепились.
Кабинет короля был тем самым уникальным местом, где боялся оказаться каждый, особенно если повод был крайне неприятный. Лоренсу с Лидэлем, как особам королевской крови, бывать здесь доводилось чаще всех.
— Объясняйте, — тон его величества был не менее ледяной, чем его взгляд. За его спиной стояла Алеста и хмурилась, кусая губы: если бы муж сначала поговорил с ней, она смогла бы рассказать ему свою версию событий, но он захотел выслушать непосредственно сыновей. Лоренс молчать точно не будет, значит, все зависело от того, кому
— Я оскорбил ее величество, а принц Лидэль вступился за ее честь. Его действия логичны и оправданы, — внезапно произнес Лоренс, шокировав и мачеху, и младшего брата. Он смотрел прямо в глаза отцу. У Лидэля скользнула мысль, что он бы так не смог — в открытую идти против отца, напрашиваться на гнев. А Лоренс не боялся, он всегда был таким.
— Завтра зайдешь ко мне, сейчас — вон, — бросил отец старшему сыну.
Радуясь про себя чудесному избавлению от неминуемого наказания, Лидэль юркнул вслед за Лоренсом. В кабинете остались лишь Лестер с Алестой. Король разжал кулак, пытаясь успокоиться.
— Из-за чего вы не поладили? Я не стал это выяснять у Лоренса, он сейчас слишком зол и распален.
— Он был зол еще до встречи со мной, — многозначительно заметила Алеста, оборачиваясь. — Но я простила ему его слова, сказанные под влиянием чувств, а вот Лидэль еще молод для этого.
— Я поговорю завтра с Лоренсом, не переживай.
Алеста подошла к мужу и положила ему руки на плечи.
— Мне очень повезло с супругом, а нашим детям — с отцом.
Ловэль перелистнул страницу и зевнул. День сегодня у младшего принца выдался тяжелый — не удалось сбежать с занятий по экономике, а потом еще после обеда его поймала мама и отправила к учителю фехтования. Драться на мечах Вэль совсем не любил, он терялся, ронял клинок и падал сам. Так что теперь все тело болело, а голова ныла от перегруженных в нее сведений — совершенно бесполезных! Поэтому Ловэль пришел к важному решению: необходимо отвлечься. После некоторых метаний, выбор принца пал на Хроники Раскола.
Свеча слабо освещала спальню, выхватывая лишь кровать и оставляя в тени все остальное.
…Раскол эльфийского народа произошел в 2000 году от Великого Нашествия. Ему предшествовал ряд событий, которые и повлияли на все, что произошло в дальнейшем.
Началось все с войны с некромантами. Маги смерти были бичом эльфийского народа. Мы могли чувствовать ту гниль, что расползалась от повелителей трупов. Они отравляли наши леса, наши жизни и души. Мы сражались в одиночку, ибо ни один бессмертный никогда бы не попросил помощи у смертных. Мы были слишком ослеплены гордыней, мы думали, что сможем одолеть заразу, распространившуюся по нашему лесу. Наш народ возглавлял великий король Литерэль. Он храбро сражался с некромантами, но война затянулась на века. А потом случилось страшное несчастье: наш благословенный король Литерэль погиб. После себя он оставил четырех детей: трех сыновей — Лисэна, Териала, Эзариэля — и дочь — Мириэль. Некроманты стали настолько значительной угрозой, что существование всего эльфийского рода было поставлено под угрозу. Едва похоронив отца и даже не короновав принца Лисэна, братья и сестра собрались на том знаменательном совете. Они пытались решить, как спасти свой народ. Лисэн предлагал обратиться за помощью к людям и Ордену Света. Териал считал, что Рассветный Лес потерян навсегда и эльфам нужно вернуться в Вечный Лес. Из этого Леса их народ когда-то ушел на север. Вечный Лес обрел слишком много воли и приказал своим детям покинуть его рощи. После этого Вечный Лес, или Древний лес, как его называли в обиходе, привлек к себе магов-исследователей, которые основали в нем город. Но в результате одного неосторожного эксперимента произошел выброс неконтролируемой магической энергии, которая вкупе с разумным сознанием Вечного Леса извратила все вокруг. Так Древний лес превратился в Проклятый, и никто больше не ступал под его зеленые своды. Териал считал, что эльфом нужно вспомнить свои корни и слиться с природой — та примет их обратно.