Хождение Восвояси
Шрифт:
Противники выдохнули и отступили – но недалеко.
– Ну так ведь мы не в Лукоморье, маменька, – не слишком уверенно возразила боярышня. Других грибов вокруг видно не было, да и расставаться с титулом самой глазастой не очень хотелось.
– Вообще-то, все грибы съедобные. Но некоторые из них только один раз, – чуть натужно улыбнулся его премудрие и покосился на боярышню в ожидании одобрения своего остроумия. Наташа слегка улыбнулась, и сердце Агафона заныло: слегка – это больше, чем равнодушие, но меньше смешка. Недолёт.
– Вот
– Погодите! Вспомнила! – боярыня хлопнула себя по лбу, то ли убивая комара, то ли выбивая склероз. – У меня же с собой справочник купца, третий том! А там я как раз видела…
И не дожидаясь расспросов, она раскрыла фолиант, неуклюже придерживая сгибом локтя на весу. Его премудрие, победно зыркнув на Гену, первым успел подставить под книгу руки, и боярыня принялась переворачивать листы, бормоча алфавит. Дойдя до "Г", она сказала "Га!" и не успокоилась, пока не выдохнула "Гр".
– Грабители, градоначальники, гребцы, грелки, гренки… Грибы!
Короткий толстый палец забегал по строчкам статьи, заметно снижая скорость по мере продвижения, едва дополз до конца страницы и застыл на последней точке.
– Ну так что, Настасья Наумовна? – как бы невзначай Геннадий переместился так, чтобы в случае чего отрезать магу пути наступления на гриб Наташи. – Можно его срывать?
– Да не понятно, Геночка, – боярыня разочарованно закрыла том и оставила его на руках чародея как на конторке. – Про виды тут не сказано ничего. Сказки какие-то…
– Интересные хоть? – полюбопытствовал Агафон, тщетно пытавшийся, пока боярыня читала, разобрать витиеватый шрифт вверх ногами.
– Да если бы интересные. Например, там говорится, что если в вотвоясьском лесу увидите собачку – знайте, это дух грибов. К примеру, белая собачка – дух белых грибов. Значит, рядом найдутся белые грибы.
– А развязка? А мораль?
– Всё, – пожала плечами боярыня, словно извиняясь за лаконизм неведомого составителя справочника. – Ничего больше нет.
– Какая-то аморальная сказка, – разочарованно хмыкнул чародей. В пику ему Парадоксов важно поднял к небу палец:
– Зато теперь, как истинным адептам науки и полагается, мы можем экстраполировать, используя дедукцию и анализ!
– Что… деду… делать с анализами? – боярыня ухватилась за единственное знакомое слово.
– Это узкоспециальная терминология, Настасья Наумовна. Мы, адепты науки, носители скрытых знаний, – он одарил нежным взглядом Наташу, – между собой всегда так разговариваем. А для непосвященных говоря, это значит, что теперь мы можем делать выводы на основании имеющейся информации. Например, если собака имеет окрас оранжево-коричневого спектра, то…
– Это к красноголовикам, – перехватил инициативу маг. – Для непосвященных. Для скрытых адептов же
Не замечая человекоубийственных огоньков в глазах Геннадия и смешка матери, Наташа просветлела:
– Поняла, поняла! Черная собака тогда к груздям, получается! А белая с черными пятнами… к подберезовикам!
– А сиреневая? – со странно остановившимся взглядом спросила вдруг Конева-Тыгыдычная.
– Маменька, сиреневых собак…
– К подсиреневикам, Настасья Наумовна! – ухмыльнулся Агафон, проследил за взглядом боярыня – и справочник купца с тяжелым шмяком хлопнулся из его рук на траву. А из-под сирени прыснула, закрутив хвост ершиком для спиральных труб, сиреневая собачка.
– Ой, смотрите!.. – ахнула девушка.
Большой гриб пропал, а на том месте, откуда собака сорвалась, лиловела россыпь его младших родичей – таких же крепеньких и пузатых. Наташа с корзиной и ножом наперевес устремилась в атаку.
– Ох, смотрите!.. – возглас матери остановил ее.
Боярыня застыла, разинув рот и тыча пальцем под сандал, где порозовевшая собачка энергично пропалывала траву, открывая грибную пару, похожую на два багряных зонта.
– Под…сандальники? – расширила очи боярышня.
Собачка встала на задние лапки, вприскочку, как матрос, танцующий "яблочко", отдефилировала под следующее дерево и остановилась, навалившись на ствол локтем. Тут же порыв ветра раздвинул траву и открыл взглядам сбившиеся в кучу грибы на тонких желтых ножках со шляпками цвета старого янтаря. Сборщики в один голос выдохнули:
– Прод…рон…дрын…дран…ран…
– Подрододендроновики! – четко, как на лекции, проговорил Геннадий.
– Да!
Кувыркаясь через голову как акробат, собачка закончила серию кульбитов под соседним древом и поклонилась, медленно зеленея в тон выглянувшим из-за ствола мелким изумрудным грибочкам.
– Под…ябловики! – выбрал глас народный название попроще.
На передних лапах собачка промчалась к следующему дереву, потом вприсядку – дальше, и за ней изумлённой толпой, не забывая кидать в корзину всё, что подворачивалось теперь под руки, неслись лукоморцы, раскрывая недюжинное познание в экзоботанике под руководством Парадоксова:
– Подлещики!
– Подмагнолики!
– Подкофейники!
– Подкаштанники!
– Подвязники!
– Подвишнёвики!
– Подземляничники!..
Добежав спиной вперед до дерева в десять обхватов, верхушка которого терялась в облаках, намурлыкивая что-то невнятное, но невероятно знакомое на вамаясьском диалекте собачьего, псинка помахала лапой, расшаркалась, послала воздушный поцелуй, юркнула за ствол как за кулисы… и пропала. А на ее месте взорам лукоморцев открылся бежевый гриб величиной под стать приютившему его дереву, на толстой ножке, покрытой нежными розоватыми чешуйками.