Хождение Восвояси
Шрифт:
Грозно нахмурившись в направлении ствола, маг прошептал инструкции шпаргалке и погрузился в чтение. Вернее, попытался.
– Эй. Престидижитатор, – окликнул соседа Парадоксов.
– Не знаем таких, – не поднимая головы, процедил сквозь зубы волшебник.
Учёный помялся, поскрипел зубами, и выговорил – словно свой смертный приговор читал:
– Колдун. У твоей бумажки обратная сторона чистая. Дай ее мне.
И, помявшись еще с полминуты, выдавил:
– Пожалуйста.
И пока Агафон размышлял, какой бы из потрясающе остроумных ответов, скопом пришедших на ум, озвучить первым, Геннадий
– Мне кое-чего посчитать надо.
– Пальцы на руках?
Гена побагровел, но понимая, что с единственным пергаментообладателем в радиусе пятидесяти метров рекомендуется быть повежливей, пробормотал:
– У меня есть идея, и я хочу проверить ее алгебраически.
– Какая тут у тебя может быть идея? – снисходительно хмыкнул Агафон.
– Надо высчитать углы, сопротивление древесины, ее плотность и векторы сил, действующих на ветку под нами.
Его премудрие был почти впечатлён.
– На кой пень?
– Если нашу ветку надломить в определенном месте – я хочу узнать, в каком, в какой степени и с какой силой – то есть шанс соскользнуть на ветку пониже. С нее таким же образом переместимся на соседнюю. И так далее.
– Пока не окажемся на самой нижней метрах в тридцати от земли? – его премудрие ткнул пальцем вниз, где лесной гигант сверкал на всеобщее обозрение голым деревянным пузом.
– А там я придумаю что-нибудь еще, – бодро соврал Парадоксов. – Как настоящий человек науки…
– …ты начинаешь думать только тогда, когда пора заканчивать, – усмехнулся маг и, свернув шпаргалку, сунул в рукав. – В карете скоро посчитаешь. Ворон в окошке. А мы пойдем другим путём. И да устыдятся маловерные.
Орёл-Серафима вытаращил глаза, заклекотал, захлопал крыльями, но чародей оставался невозмутим и непоколебим:
– Сима, успокойся. Всё под контролем. Это ерундовое заклинание, на втором курсе проходили.
– Про это ты Парадоксову рассказывай, – усмехнулась царевна, и чародей насупился.
– Если у тебя имеются другие предложения, о светоч разума и неожиданных идей…
Сенька поджала губу.
– Кроме съесть еще кусок того гриба, чтобы как забрались, так и слететь?
– Гриба?!.. Сима, ты гений!
Маг глянул вниз, но кроме группы поддержки ничего примечательного не обнаружил. Одна из женщин сидела, прислонившись спиной к стволу, другая хлопотала над ней, третья пристроилась на пенёк, аккуратно разложив юбки, и взирала на происходящее как зритель в театре. Мужчины стояли, горячо переговариваясь и посматривая то вверх, то друг на друга. Отдельных слов было не слышно: говорили все и сразу.
– Нет его где-то, – разочарованно протянул Агафон. – Убежал, что… Погоди! Погоди-погоди! На чём Лариска сидит? Там не было никакого пенька!
– Агафон, ты о чём? – озабоченно вскинула брови Серафима. – Тебе плохо?
– Мне замечательно! Она сидит на нашем грибе! Сима… Мне, по совести говоря, претит тебя просить о таком нелепом одолжении, но не могла бы ты…
– Намёк понят. Могла, – вздохнула царевна, и в следующую секунду гриф камнем рухнул в пике.
Внезапно лишившись подставки, зад Лариски хлопнулся наземь под испуганный визг своей владелицы, а птица с грибом в когтях взмыла на насест к воздыхателям Наташи.
Отщипнув от шляпки кусок, Агафон протянул его соседу.
– А
Отыскав место предыдущего взятия пробы, маг отковырял себе порцию ножки – ровно такую же, как первая.
– Чистота эксперимента. Воспроизведение условий аналогичных и идентичных, – пояснил он аудитории, и по крайней мере половина ее понимающе кивнула.
Остатки гриба Серафима стряхнула с когтей, проводила взглядом до места их приземления и с чувством неглубокого, но широкого удовлетворения пришла к выводу, что кокошник резко переставшей ругаться Лариски никогда уже не будет прежним.
– Ну, на счет "три", – тем временем приказал чародей.
Под его суровым взглядом Парадоксов сунул свою порцию в рот, не дожидаясь команды "раз". Не мешкая, маг последовал его примеру.
Царевна, затаив дыхание, следила за каждым движением друга. Вот сейчас, сейчас из лопаток или плеч начнут прорезываться крылья… Сейчас… сейчас…
Но крыльев не просматривалось. Вместо этого Парадоксов, забыв бояться высоты, встал в полный рост, скрестил руки на груди, и скучным голосом заговорил на непонятном языке со случайным вкраплением лукоморских слов, обращаясь к царевне:
– Изучение последовательностей нуклеотидов в генах проводят с помощью рестрикционных эндонуклеаз, которые расщепляют дезоксирибонуклеиновую кислоту в специфических участках нуклеотидных последовательностей…
Несколько фраз – и Сенька почувствовала, как взгляд ее стекленеет, а мозг превращается в нечто полужидкое с консистенцией манной каши. Ну когда уже начнут расти эти драные крылья?!
Агафон же, не замечая ее напряжения и не слыша лекции Парадоксова, развалился на ветке как на диване, болтая ногой, и с нездешней улыбкой озирал раскинувшийся лес Ста цветов и грибов. Далеко внизу ветерок колыхал кроны цветущих деревьев, пёстрые бабочки в экстазе от изобилия и ароматов стаями взмывали с соцветий, чтобы стать ужином стаи таких же восторженных [120] птичек, разноцветные собачки кружились в хороводах под божественные аккорды собачьего вальса, исполняемого народным хором цикад в сопровождении кузнечиков, солнце клонилось к горизонту, заливая землю неповторимым теплым предсумеречным светом…
120
Хотя и немного по другому поводу.
"Где у них эти драные крылья?!" – свербела в мозгу Серафимы одна-единственная мысль. Но вопреки ее ожиданиям, наличие или отсутствие изменений в анатомии самого чародея волновали меньше всего.
– Красота-то какая! – полуприкрыв глаза, выдохнул он первые слова за несколько минут с такой страстью, что Гена прервал свою лекцию на полуслове и озадаченно воззрился в пустоту. – Так бы и остался тут жить!
Сенька расправила крылья и взмахнула ими несколько раз, намекая, что для образованного молодого волшебника существуют перспективы и получше, но его премудрие намёку не внял. Наоборот, сверкая очами, он вскочил, закатал рукава и взором, горящим неземным энтузиазмом, уставился на ствол.