Хранитель проклятых домов
Шрифт:
— Август, это безумие, — в сотый раз повторил я, уже почти без истерических ноток.
— Да, — спокойно ответил начальник.
— Вы хоть знаете как…
— Знаю. — отрезал он. — А пока я все подготавливаю, рассказывай.
У меня засосало под ложечкой и на мгновение мне показалось, что уши нашего подопытного повернулись как собачьи, жадно ловя каждое слово из нашего разговора.
— При нем? — жалобно простонал я и тихий напев на секунду затих.
— Как тебе не стыдно? — укоризненно покачал головой Август, — Человеку может жить осталось всего ничего, ровно до конца ритуала, а ты не хочешь
— Ничего она не занятная, — пробурчал я, — Ладно. Но пообещайте меня в окно не выбрасывать.
— Ладно, — передразнил меня Лок и продолжил чертить символы вдоль линии круга.
— Своих биологических родителей я не знаю. Фермер пас овец, когда заприметил в низком кустарнике грязный сверток со спящим ребенком. Ни записки, ни еды, просто брошенный умирать. Меня подобрали, вымыли, накормили и решили оставить.
— Звучит как начало трогательной детской сказки, — не выдержав, ехидно прокомментировал Скридус.
— Ну, детская часть на этом, пожалуй, заканчивается. Я прав, мальчик? — не оборачиваясь подстегнул меня Август, — Что случилось с фермерами?
— Сами знаете, что правы, — проворчал я, погружаясь в болезненные воспоминания, — Мне было десять, когда отец впервые взял меня на рынок. Родители без конца повторяли, что большой город разъедает души, лишает разума и сердца и никогда не брали меня с собой в Гракт. Я даже представить себе не мог, насколько они окажутся правы, — я невесело усмехнулся и покачал головой, — В тот день я помогал отцу раскладывать по прилавку молоко, масло, яйца, мамину вышивку…
Слова лились машинально, складываясь в четкий и почти безэмоциональный узор повествования. Губы мои продолжали шевелиться, но уже как-то машинально, сами собой, а перед внутренним взором вставали картинки из далекого прошлого, все больше поглощая мое внимание.
Наша семья богатой не была, а упрямая изоляция от общества не позволяла отцу завести полезных для успешной торговли знакомств, поэтому наш маленький прилавок, наспех сколоченный из обструганных досок ютился на самой окраине площади, в двух шагах от заведения с интригующим названием "Все твои шалости". Впервые заприметив вывеску, я по наивности решил, что это магазин игрушек и, улучив момент, скользнул за приоткрытую дверь. Там было темно и жутко, тяжелый запах мускуса и незнакомых благовоний висел в воздухе густым облаком. Казалось, его можно нарезать ломтиками и есть, макая в сироп из горных ягод. Отовсюду лилась музыка, тихая и ненавязчивая, но дурманящая голову. Мне было страшно и интересно одновременно, в равной степени, как бывает только с десятилетними мальчиками и девочками.
Не зная, на что решиться, бежать или остаться, я робко сделал еще пару шагов вперед и зажмурился от внезапно вспыхнувшего яркого света. Проморгавшись, я увидел женщину, чьи светло-русые локоны, такие длинные, что прикрывая обнаженную грудь, спускались почти до колен, пленили мое сердце. Несомненно, это и есть настоящая принцесса из сказок, решил я. Только принцессы могут быть настолько волшебно прекрасны. Округлые бедра принцессы скрывал шелковый платок, с узлом на левом боку.
— Ты слишком юн, мальчик, — Голос был хрипловатым и томным, а улыбка мягкой и теплой, — Приходи лет через пять.
Я попытался что-то ответить. Сам не знаю,
Он был зол и взволнован как никогда на моей памяти, схватил меня за руку и утащил "из этого притона". Принцесса не произнесла ни слова, но я чувствовал между лопаток ее задумчивый взгляд. Следующие полчаса я допытывался, что это было, а отец, пытаясь совладать с собой, только сердито пыхтел. Только когда небо окончательно посветлело и потянулись первые еще сонные покупатели, мне наконец удалось добиться ответа.
— Это логово суккубов, сынок.
— Прямо в городе?! — поразился я.
О суккубах я читал, но представлял их совсем иначе. У меня под подушкой (у многих детей это склад самых дорогих сердцу вещей) жил толстенный том мифов и легенд. Большинство из них оказались чистой правдой, некоторые — сомнительными догадками, а остальные — откровенной чушью. Демонессы, ориентированные на удовлетворение плотских потребностей, представали на иллюстрирующих книгу гравюрах такими отвратительными монстрами, что оторопь брала.
Впервые увидев эти картинки, я мысленно проклял и извращенное воображение художника, и бедолаг, изголодавшихся настолько, чтобы клюнуть на такое уродство. Но та небесная нимфа, что встретила меня во "Всех твоих шалостях", совсем не походила на мифического суккуба. Кроме того, разве могли позволить Хранители путей, чтобы прямо у них под носом несчастные люди продавали бессмертные души кому ни попадя? Отец молчал и я повторил свой вопрос.
— Прямо здесь, в городе, возле главной площади логово демонов?!
— Суккубов, — он сплюнул себе под ноги, — Как видишь, да. Прямо здесь.
— Но почему их не гонят?
Отец скривился.
— Хранители считают, что такие места как это, — он махнул рукой в сторону вывески, — несут пользу обществу. Там же души не целиком продают, а по кусочку. Вроде как встреча с суккубом накладывает на душу определенный отпечаток, ну да я не ученый, всего не знаю…
— Ну расскажи!
— Мал ты еще, — уперся отец и повернулся к пожилому господину, которому приглянулась маленькая булавочная подушечка с вышитым цветком, — Нравится? А вот посмотрите еще…
Разговор явно был окончен. Свое любопытство я смог удовлетворить лишь пятью годами позже, когда явился в "шалости" уже в качестве клиента. Но это совсем другая история.
Торговля шла не очень бойко, но и откровенного затишья не наблюдалось. Возле прилавка почти все время кто-то топтался и только к закату поток покупателей наконец пошел на спад. Мы выждали еще с полчаса в надежде на богатых храмовников (многие из них только в сумерках выбирались в город), но так никого и не появилось. Тогда отец стал складывать оставшиеся товары обратно в мешки, а меня отправил прикупить на вырученные монеты специй и муки для матери. Бакалея находилась как раз напротив нас и суккубьего притона и только поэтому меня отпустили одного. И все равно, беспокойный взгляд родителя сверлил мне затылок до самого входа в лавку.