Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту
Шрифт:
Моя догадка, что скиф знает, как это лучше устроить, оказалась верной.
Немного поразмыслив, он вспомнил скифского купца, что раз в три месяца проезжает через Эребуни.
«Он будет здесь в начале осени. Может, чуть позже. Зовут его Радассар. За хорошую плату он возьмет тебя с собой, а если посулишь еще — подведет к царю. Этот купец всегда желанный гость в шатре Ишпакая».
Когда я вышел из сарая, ни Ашшуррисау, ни Касия уже не было, зато у дверей сидел киммериец.
— Завтра, как рассветет, пойдешь за город. Рядом с развилкой
На следующий день, когда солнце стояло в зените, мы с Ашшуррисау и Касием отправились на рынок. Затесались среди зевак, собравшихся на представление, которое давал жонглер вместе с дрессированной медведицей, танцующей на задних лапах, и принялись следить за лавкой обувщика Арана, поджидая Тадевоса и незнакомца.
Тадевос появился в назначенный час, был без охраны и лица своего не скрывал. Он сразу подошел к прилавку, окликнул обувщика. К нему вышел горбатый подслеповатый старик, закивал, заулыбался, стал объяснять, что надо бы немного подождать.
«Кто это? — спросил я. — Аран?»
«Да», — кивнул Ашшуррисау. — Но как-то он не очень рад видеть нашего общего друга».
«Он сказал, что тот, кто нам нужен, подойдет позже».
Мой лазутчик посмотрел на меня с вполне понятным скепсисом:
«Откуда тебе знать, что он сказал?»
Я не ответил, но Ашшуррисау догадался и так:
«Неужели читаешь по губам? Ловко… Тогда вот что: если все так, как ты говоришь, то ждать уже некого. Я еще вчера послал Трасия к дому обувщика. Ни Аран, ни кто другой со двора не выходил. И если его нет и не было в доме, то что-то мне подсказывает — и не будет».
Теперь уже усомнился я:
«И все-таки подождем. Он мог, допустим, предупредить обувщика, когда уходил отсюда в последний раз, мол, буду завтра, ближе к полудню».
У нас было время посмотреть представление. Вокруг слышались смех и радостные возгласы. Жонглер подбрасывал выше головы пять кинжалов, стремительно вращавшихся в воздухе. Медведица хлопала в ладоши.
«А он хорош, — одобрительно сказал Ашшуррисау. — И ловок, и занятие у него выгодное для нас. Повсюду бывает, много видит. Знать бы еще, что голова не пустая».
Я присмотрелся к жонглеру: высокий, худой, безбородый иноземец лет тридцати пяти с крупным носом и сильно выдающейся вперед нижней челюстью, глаза пустые, улыбка натянутая — уставший от жизни человек.
«Он не подойдет, тебе, — сказал я. — Все, что ему надо, — это серебро, которое ему бросят».
Впрочем, он знал свое дело и умел потешить толпу. Добавил к пяти кинжалам еще три, после чего подхватил с земли два небольших топорика и стал садиться задом наперед на медведицу, покорно подставившую ему для этого спину. Жонглируя, проехал по кругу, чем окончательно завоевал признание зрителей.
Ашшуррисау все это время не
«Не стоило ему этого делать», — скривился Ашшуррисау, когда понял, что встречи со стражником никак не избежать.
Тадевос зашел к нему за спину, негромко заговорил:
— Этот горбач вывел меня из себя. То сказал, что его господин опаздывает, то вдруг опомнился и признался, что, может, его вообще нет в городе.
— Хорошо. Дашь знать, если что изменится, — процедил сквозь зубы мой лазутчик.
— Обыски уже идут. Вечером жди меня в гости, — с ухмылкой сказал Тадевос.
Жонглер меж тем оказался перед нами, соскочил с медведицы, словно лихой наездник, и принялся уговаривать народ не скупиться, смотря при этом мне в глаза. Я не поскупился и дал немного серебра.
До вечера нам надо было решить, куда спрятать писца Анкара.
Вернувшись с рынка, мы сели втроем во дворе дома, около погашенного очага, и стали негромко совещаться.
Касий считал, что нет ничего проще:
— Нельзя вывезти его из города — так и не надо. Свяжем, заткнем рот, бросим на дно повозки, привалим старым тряпьем и будем возить по улицам, пока у нас не пройдет обыск.
— Это тебе не Ниневия, — возразил Ашшуррисау. — Эребуни не так велик, как хотелось бы. Быстро примелькаемся и выдадим себя. К тому же стражники сегодня при мне остановили пару повозок, чтобы проверить, кто в них и что.
— Что там Тадевос говорил тебе о сестре? — вспомнил я, посмотрев на Ашшуррисау.
— Она попала в плен, стала рабыней. Я обещал ее вернуть, — ответил он.
— Где она сейчас?
— Набу-шур-уцур нашел ее где-то в Руцапу, выкупил и скоро переправит сюда. Почему ты спрашиваешь об этом?
— Ты не думал, что с Тадевосом все-таки можно договориться? Нам ведь от него немного надо — просто пусть поумерит свой пыл, когда придет к нам.
Ашшуррисау скривился, замотал головой:
— Может, он, конечно, и согласится… а если нет? На него это похоже. Взбрыкнется. Позовет стражу… И как мне тогда с ним поступить? Поставить за его спиной Касия, чтобы в случае чего перерезал ему горло?.. Мне только этого не хватало. Живой Тадевос принесет нам куда больше пользы, чем мертвый.
Я развел руками:
— Тогда давай посадим его в чан и зароем посреди двора, времени бы только хватило.
Ашшуррисау сама мысль понравилась, хотя он и развил ее в другом направлении.
— Не получится. Скала тут совсем близко. Но если мы лишнюю стенку поставим у сарая, перестроим его немного, тогда и старика спрячем — вот это выход… Касий, сколько тебе на это понадобится времени?
Тот пообещал все сделать за пару часов, хотя и засомневался:
— А не догадаются?
— Будем надеяться, что хоть в этом Тадевос проявит к своему другу снисхождение, — усмехнулся Ашшуррисау.