Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту
Шрифт:
Ну а мне пора было уезжать в Ассирию. У меня на руках был архив, который обличал убийц наследника Арад-бел-ита. Не прямо, но косвенно. Первые улики, которые можно было пощупать руками.
Я вез в Ассирию приговор для Саси.
8
Лето 683 г. до н. э.
Ассирия. Столица провинции Руцапу.
Население не более 50 тысяч человек
Начальник дворцовой стражи в Руцапу встретил Арицу неприветливо, тем более — получив о нем не самые лестные характеристики от Шумуна;
И хотя в сравнении с тем, что было в Ниневии, служба изменилась мало, Арица чувствовал себя иначе. Дело в том, что перед отъездом в провинцию его вызвал к себе Набу-шур-уцур, молочный брат царевича, и дал наставления, от которых приятно засосало под ложечкой.
«Отныне ты лазутчик на службе у Арад-бел-ита. Присматривайся к окружению наместника, слушай, кто и что говорит, выноси собственные суждения. Раз в неделю ты будешь навещать купца Давида, торговца тканями в Руцапу, и сообщать ему обо всем, что выведал. Если понадобишься немедленно, мои люди найдут тебя, и тогда ты обязан подчиниться воле того, кто покажет тебе перстень с сине-зеленым изумрудом в золотой оправе».
Это было то, о чем он и мечтать не мог. Служба под началом Шумуна, эта невыносимо пресная жизнь при дворе, давно ему наскучила.
Арица позволил тогда себе вольность, у него вырвалось: «Почему Руцапу?»
На что получил сухой, но вполне исчерпывающий ответ:
«Тебе не престало задавать вопросы, ты лишь получаешь приказы и слепо их исполняешь. Даже если тебе прикажут убить собственного отца».
Одно жалование он получал от Зерибни, второе — от Арад-бел-ита. Лишнее серебро позволило ему очень скоро купить в Руцапу небольшой дом, обзавестись рабами и слугами, приобрести колесницу с парой лошадей, а также заиметь многочисленных друзей, слетающихся на чужое богатство, как мухи на большую кучу навоза. Это было удобно: они расплачивались с ним слухами и сплетнями. Очень скоро Арица знал почти все о слабостях тех, кто окружал Зерибни, знал, кого и на чем можно подловить, чем попрекнуть, на что надавить.
И если бы не придирки со стороны начальника, все чаще проявлявшего свою неприязнь, Арица был бы вполне счастлив.
Летом двадцать первого года от начала правления Син-аххе-риба, когда Табал был уже охвачен пламенем, а Ашшур-аха-иддина объявили соправителем отца, к Арице пришел человек, о котором его предупреждал Набу-шур-уцур. Неизвестный скрывал свое лицо и был немногословен:
«Завтра утром, во время посещения наместником рынка, тебе предстоит спасти своего господина от стрелы», — сказал он.
«А если я не успею? Шутка ли — опередить стрелу», — Арица усомнился не столько в себе, сколько в своем бессмертии.
«Не беспокойся. Лучник будет целиться в тебя. Но когда ты накроешь своим телом наместника, все, и он в том числе, будут уверены, что ты совершил подвиг».
«Разве меня не могут убить?» — настаивал юноша.
«Этого не случится. Наконечник
«И что будет после этого?»
«Почет, слава, и даже зависть. Что также нам вскоре понадобится. Запомни: тебя ждет большое будущее».
«Как я узнаю, что мне пора действовать?»
«Как только в небо вспорхнут голуби — не мешкай».
На следующее утро все так и случилось. Каждый седьмой день — уж так повелось — Зерибни выезжал на рынок, чтобы самому проверить, бойко ли идет торговля, сколько стоят для простого народа фрукты и овощи, всякая живность и прочие продукты и товары.
Наместника во время его выезда сопровождали два десятка стражников, однако то, что Зерибни нередко шел впереди, всегда открывало злоумышленникам широкий простор для их действий. В этот раз Арица держался к наместнику ближе всех.
Голуби взмыли в небо, когда наместник уже заканчивал обход. Арица не задумываясь бросился сзади на Зерибни, повалил его на землю, рискуя пасть от мечей своих же товарищей, которые могли подумать, что именно он покушается на высокую особу, и только вонзившиеся в спину смельчака одна за другой две стрелы, остудили пыл стражи. Поднялась суматоха. Часть воинов окружила плотным кольцом Зерибни, часть бросилась на поиски лучника. Тот, кстати, словно сквозь землю провалился. Арицу на руках отнесли во дворец, где ему был оказана высокая честь остаться в покоях наместника.
Раны оказались не опасными. Через пару недель Арица окончательно выздоровел и по повелению Зерибни, в награду за свою доблесть, был назначен постельничим.
С этого дня жизнь Арицы в Руцапу пошла еще лучше. Единственным человеком, которому он теперь подчинялся, был сам наместник. Особенное же удовольствие доставляло то, что бывший командир скрежетал зубами, еще издали завидев его, и при встрече был обязан кланяться. Этому-то юнцу, в одночасье так высоко взлетевшему!
О нем стали ходить самые диковинные слухи, например — что он приходится Син-аххе-рибу едва ли не внебрачным сыном от одной из многочисленных наложниц.
Свободного времени у Арицы стало больше. Он появлялся во дворце ближе к полуночи, так как Зерибни ложился всегда очень поздно, спал в ногах у своего господина вполглаза, не расставаясь с оружием, но зато весь день был предоставлен сам себе.
По вечерам, перед тем как уйти во дворец, Арица играл в кости, облюбовав для этого ближайшую к рынку таверну. Иногда — если Зерибни покидал Руцапу без постельничего — выбирал самую бойкую шлюху, напивался вместе с ней и всю ночь предавался блуду.
Через месяц после смерти Гелиодора от руки писца Анкара в далеком Урарту, Арица узнал о появлении в Руцапу мар-шипри-ша-шарри, тайно приехавшего в город. Все началось с того, что знакомая шлюха поделилась с постельничим обидой: ее отвергли. Он же со смехом стал расспрашивать, кто и почему, — выяснилось: приезжий.
«Думала его подцепить, а он в мою сторону даже не посмотрел, хорошо хоть мелочь кое-какую дал», — жаловалась Сара, грудастая кривоокая молодая женщина, нередко страдающая от недостатка мужского внимания из-за своей ущербности.