Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту
Шрифт:
— За это не переживай: нам поможет Ахера-мазда. Ты скажешься больным. А жрец подтвердит, что ради собственного блага Зерибни лучше держаться от тебя какое-то время подальше.
— Ну да… Что есть, то есть — наместник только и думает о своем здоровье. Вот интересно, а с какой стати старый жрец так к тебе благоволит?
Мар-Зайя не стал посвящать Арицу в свои секреты. Мар-шипри-ша-шарри приехал в Руцапу к Ахера-мазде с табличкой от Набу-аххе-риба, где было высказано пожелание не отказать в помощи его молодому другу. Впрочем, ни о чем таком почтенный воспитатель
— И как ты узнаешь, где скрывается Саси?
— Ну не зря же я все-таки постельничий наместника. Расспрошу кравчего за игрой в кости.
— Почему его?
— Зерибни вчера уехал. Сам, почти без свиты. Ни куда, ни на сколько — никто не знает. Зато кравчий все сегодняшнее утро провел на кухне. Не о Саси ли он заботится?..
— Будь осторожен. Вы с кравчим приятели?
— Почти. Положись на меня…
— Когда ты его увидишь?
— Завтра, во дворце. Приглашу к себе. Поверь, мне он будет рад…
— Кравчий настолько болтлив?
— Когда играет — просто невероятно. Не расскажешь, где научился так бросать кости?
Мар-Зайя усмехнулся в бороду:
— Я просчитываю, сколько раз обернется кубик, а следовательно, знаю, на какой грани он остановится. Надо лишь выбросить больше чем у тебя. А это несложно. Хотя, кому как…
— Мне бы это помогло.
— А я слышал, что ты и без этого неплох.
— Ну, ты-то меня обыграл. А кравчий… Я, конечно, пару раз поимел его, но для полной уверенности хороший урок не помешал бы.
— Скольких женщин ты можешь отыметь за ночь?
Арица, не понимая, к чему ведет мар-шипри-ша-шарри, гордо поднял голову и, немного приврав, сказал:
— Десять или двенадцать…
— Ну вот... А я всего трех, в лучшем случае — четырех, — спокойно заметил на это Мар-Зайя, — Не научишь, как это у тебя получается?
— Да причем тут… — возмутился было Арица, но затем догадался: — Понятно. То есть если не дано, то не дано… Да и двенадцать женщин лучше, чем четыре.
Постельничий после этих слов рассмеялся, но встретившись со строгим взглядом посланника, осекся.
— Думаешь, Зерибни и уехал потому, что здесь объявился Саси?
Мар-Зайя согласился:
— Да, чтобы никто не обвинил его в укрывательстве изменника, если до этого дойдет. Нам это на руку…
Кравчий Мардук-напал, сын всеми уважаемого жреца храма Мардука, никогда не любил женщин, так как всегда тяготел к мужчинам, другим его пороком было чревоугодие, третьим — игра в кости. Предыдущий кравчий Зерибни взял Мардука к себе в качестве первого помощника только потому, что хорошо знал его отца. Однако вскоре выяснилось, что на эту же должность ранее претендовал кое-кто другой, человек опасный, а главное — мстительный. И сдаваться он не собирался.
Сначала его конкурент, подложив под Мардук-напала пятнадцатилетнего юношу красивой наружности, сумел выведать некоторые тайны его начальства, например о том, что кравчий не раз сыпал в суп какой-то порошок мелкого помола. Затем обыграл в кости, причем настолько крупно, что Мардук-напалу
Мардук-напала словно осенило: а ведь и правда! Зерибни хотя и был человеком пожилым, никогда раньше не жаловался на плохой аппетит, но в последнее время его словно подменили.
«И как же мне проверить, что ты говоришь правду?» — поинтересовался Мардук-напал.
«А ты подсыпь тот же порошок, только побольше, чтобы долго не ждать, самому кравчему — и увидишь», — ответил его новый товарищ.
Новоиспеченный помощник так и сделал. Кравчего через час-другой после этого стало выворачивать наизнанку, он не переставал бегать по большой нужде, все время стонал, держась за живот. Вскоре на кухню пришел сам Зерибни, принялся расспрашивать, что и как. Мардук-напал, гордый собой, обо всем рассказал здесь же, при кравчем, за что тот, корчась от боли, обозвал его дураком и объяснил: причиной всему ревень, который в малых количествах повышает аппетит, а в больших ядовит…
Наместник, догадавшись, что злого умысла у Мардук-напала не было, стал расспрашивать, кто посоветовал да подсказал. Повелел подлеца, все это подстроившего, отыскать и накормить ревенем до отвала. А если кравчий до утра не доживет, значит, сам дурак, что окружил себя неучами и ненадежными людьми.
«А нет — тебе и быть моим новым кравчим. Только смотри, хорошо запомни этот урок».
Кравчий до утра не дожил.
Очень скоро Мардук-напал сменил всех слуг на кухне, набрал способных юношей на свой вкус — не старше двадцати лет, стройных, черноглазых, приятной наружности, — всех попробовал, рассчитывая таким образом держать их в узде, кроме того вчетверо усилил охрану и за малейшее неповиновение… кормил ревенем.
С тех пор прошло 15 лет. И если кравчий изменился внешне — раздался вширь и стал похож на юлу — то в душе остался прежним. При этом вечно приподнятые брови, округленные глаза и почти не сходящая с широкого лица улыбка придавали ему самый добродушный вид. Большинство его так и воспринимало…
На следующее утро после встречи с Мар-Зайей Арица появился во дворце и сразу пошел к Мардуку.
— Раньше, когда Зерибни не было в городе, тебя в покоях наместника и не увидишь. А сейчас — глянь-ка, все время здесь пропадаешь, — удивился Арица.
Надо заметить, что он был не до конца честен с Мар-Зайей. Такой уж характер был у сына Шимшона: всегда любил прихвастнуть, либо чтобы показать себя в лучшем свете, либо, напротив, из упрямства, когда хотелось всего добиться самому. Если когда-то между ним и Мардук-напалом и были теплые отношения, то однажды они закончились, и только высокое положение обоих удерживало сановников от серьезной ссоры.
— Наместник оставил много поручений, — невозмутимо ответил Мардук-напал.
— А скоро ли он собирается назад, не знаешь?