Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту
Шрифт:
Самое главное приберег на конец:
— Связь с Ашшуррисау будем держать через Саурмега, старшего сына купца Радассара, которого ты уже знаешь. У них с отцом вражда, и это нам на руку. Значит, не проболтается. Я долго к нему присматривался, но теперь доверяю. Каждые две недели Саурмег водит караван в Загалу28. На опушке леса, если въезжать в город через Северные ворота, — старый дуб с дуплом, там и устроен тайник. В передвижении тебя никто ограничивает, но, чтобы не вызвать подозрений, лишний раз покидать стан не стоит. Ишпакай
Саурмег объявился через несколько дней рано утром, когда стойбище еще спало. Он был похож на своего отца — такой же худой, с крючковатым носом, только борода и волосы погуще и без седины.
— Мар-Зайя? — спросил он с коня, подъехав к шатру, перед которым умывался ассириец.
Тот посмотрел на кочевника, спросил, как его зовут и что ему надо.
Саурмег оказался неразговорчивым — ничего не ответив, швырнул на землю кожаную сумку и тут же умчался прочь. Внутри посылки кроме пары черствых лепешек ничего не было. Мар-Зайя огляделся, осторожно надломил одну из них и обнаружил глиняную табличку. Зайдя в шатер, он прочел:
«Мар-Зайе, дорогому другу, да славят тебя боги, да ниспошлют они тебе здоровье, счастье и благополучие, пишет тебе Ашшуррисау.
Наш господин будет ждать тебя в условленном месте, чтобы ты проводил его к царю Ишпакаю.
Позаботься о его охране и безопасности предприятия.
С низким поклоном, твой преданный друг Ашшуррисау».
В тот же день Мар-Зайя, взяв с собой в провожатые Партатуа, покинул стан Ишпакая. Через три дня добравшись до Загалу, ассириец нашел около Северных ворот старый дуб и встретился с Арад-бел-итом.
***
Ашшуррисау с ними не поехал, остался в горах ждать возвращения принца.
Пошутил на прощание:
— Слава богам, у меня хоть будет время выспаться.
Оно и правда — трое суток в дороге почти без сна и отдыха, уж слишком Арад-бел-ит торопился.
Лошади Арад-бел-ита и Мар-Зайи шли бок о бок. Десяток скифов во главе с Партатуа ехали впереди; еще десяток, вместе с двумя телохранителями принца — сзади.
Ехали вдоль берега одного из притоков Аракса, пробираясь через кустарник, перелесками. Небо было в низких тяжелых облаках, похожих на баранью шерсть, и грозило дождем. Ветер с реки пронизывал до костей. Но, может быть, только это и спасало Арад-бел-ита от желания уснуть прямо на лошади.
Они еще не говорили о том, что произошло в Ниневии, из-за чего Мар-Зайя попал в опалу: не представился случай.
— В столицу тебе теперь возвращаться нельзя, — начал Арад-бел-ит. — Син-аххе-риб уверен, что убийство Шумуна подстроил ты.
— Мой принц, но я невиновен, — попытался оправдаться Мар-Зайя.
— Свидетели опознали в убийце твоего скифа. А он твой раб. Кроме того, в доме погибла женщина, с которой тебя не раз видели. И, следовательно, виной всему ревность… Имя не спрашивай, не помню. Словом, все улики против тебя…
После
— К ночи будем на месте, — видя усталость принца, попытался приободрить его Мар-Зайя.
— Знаешь, почему жизнь полна неожиданностей? Потому что любимое занятие богов — в самый ответственный момент, когда ты уверен, будто все просчитал, — показать человеку, что он беспомощен перед их волей. Я вот думаю: а что если Партатуа окажется прав и Ишпакай, выслушав меня, прикажет отрубить мне голову… Попросишь, чтобы он дал мне выспаться?
Мар-Зайя вежливо улыбнулся, но сказал со всей серьезностью:
— Отец уверен, что тебе ничего не грозит и все опасения Партатуа — это, скорее, желание продемонстрировать, что ты можешь рассчитывать только на него.
— Ну, тогда он прав. Мы ведь едем под охраной его воинов… Насколько я понял, мидиец больше не пытался с тобой встретиться? Хотелось бы знать, почему? Деиок больше не хочет нашего союза? Как зовут его лазутчика?
— Сартал, мой господин.
— Может быть, Сартал переоценил свои возможности? Откуда ему загодя знать, когда я покину Ниневию?
— Ну, а если кто-то из твоего окружения в столице служит мидийцам.
— Это было бы забавно. В любом случае, я, скорее, рад, что твой Сартал не объявился. Иначе мне пришлось бы огорчить его господина. Деиок так же молод, как и царь Руса. Гонора много, а силенок маловато. Связываться с ним опасно по многим причинам. Хотя бы потому, что это значит разжечь дома еще один пожар. А нам хватит и Табала. Я хочу быть царем Ассирии, а не нескольких городов по течению Тигра. Как только Деиок станет единственным царем Мидии, первое, что он сделает, — вырежет ассирийские гарнизоны во всех своих городах….
***
В стан Ишпакая въехали уже ночью, когда все спали.
Партатуа оставил высокого ассирийского гостя в своем шатре, а сам вместе с Мар-Зайей отправился к царю.
— Арад-бел-ит? Здесь? — переспросил Ишпакай, продолжая невозмутимо кормить с рук собак.
— Ты хотел с ним встретиться, — напомнил Партатуа.
— Не помню… — пожал плечами царь. — С другой стороны, закон гостеприимства требует от меня проявить к ассирийцу уважение. Тем более, что он проделал такой длинный путь. Где он остановился, когда приехал в Урарту? В Русахинили? — обратился к Мар-Зайе.
— В Эребуни.
— И когда его покинул?
— Семь дней назад.
— В такую-то непогоду, — задумчиво сказал Ишпакай, высоко поднимая руку с куском мяса, чтобы заставить Гулу и Кингу прыгать. Сначала казалось, что приз выиграл кобель, но приземлившись, он уронил мясо на пол, и тут уже проворнее была сука. Кингу попытался вернуть свою добычу, но Гула проглотила лакомство целым куском.
Ишпакай рассмеялся.
— Ну вот, видишь, — разговаривал он со своими четвероногими любимцами. — А ведь это был последний кусок. И до завтра ты больше не получишь. Иначе какой с тебя толк? — царь снова обратился к ассирийцу: — Значит, еще неделю назад он был в Эребуни?