Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга четвертая. Урарту
Шрифт:
Лес молчаливо наблюдал за схваткой.
— Чего мы ждем, они же его сейчас убьют?! — взволнованно произнес кто-то из молодых воинов.
— Лучник у них хороший, — спокойно отозвался Таркис, наблюдая за боем. — Да и поздно.
Командир оказался прав. В ту же минуту топор почти отсек Торну правую ногу, и участь лазутчика была предрешена. У истекающего кровью скифа отобрали меч и силой затащили в дом.
— Договариваться с нами будут, — подумал вслух командир. — Но для начала выяснят, сколько нас и что привело…
Дверь дома
— Ваш товарищ у нас. Он жив, мы перевязали ему рану. Мы не убьем его, если вы нас не тронете и отступите, — предложил старик.
— Откуда знаешь наш язык?
— Торгуем с вашими купцами.
— Это хорошо. Значит, нам будет проще договориться. Наши условия такие. Вы выходите из дома, бросаете оружие, и мы вас пощадим.
— И что тогда удержит вас от расправы?.. Нет, оружие мы не сдадим. Каждый из моих сыновей положит по десять твоих воинов. Если готов к этому, будем сражаться.
Таркис равнодушно кивнул:
— Ну, сражаться так сражаться.
Не успел сказать, как в лесу трижды ухнул филин.
Скиф заулыбался:
— Так, говоришь, сыновья? А жены у них есть? А дочери у тебя?
Старик и бровью не повел:
— В крепость они все уехали.
— В крепость? И скот сразу весь продал? И лошадей? И собак? — скиф уже откровенно насмехался над стариком. — Мои товарищи вот-вот приведут сюда всех твоих женщин. Тогда и поговорим. А пока можешь возвращаться в дом...
Ариса долго ждать не пришлось:
— Нашли. Там внизу пещера, в ней они и прятались. Правда, пришлось повоевать немного…
— Ты хоть кого-то взял в плен? Или всех убил? — командир выглядел рассерженным.
— Двух девок. Остальные полегли. Они сражались, как бешеные, что нам еще оставалось?
— Ну хоть так. Тащи их…
Подожгли одну скирду. Привели захваченных в плен молодых женщин в разорванной, окровавленной одежде, бросили на землю, развели руки и ноги в стороны, привязали веревками, а потом стали насиловать на глазах у мужей при свете пламени.
Таркис подозвал Ариса.
— Расставь лучников со всех сторон. Так, чтобы они простреливали все пространство от дома до этих девок.
Расчет оказался верным. Мужчины, не выдержав пытки столь жестоким зрелищем, бросились в атаку сами, не дожидаясь, когда кочевники пойдут на штурм. Но скифские стрелы не знали промаха. Они сбивали урартов с ног, калечили и убивали. Из десяти до полыхающей скирды добежали только двое. Одного из них проткнул копьем Арис. Второго — старика с тремя стрелами в спине — дважды пронзил акинаком Таркис.
Раненых добили.
Женщинами еще какое-то время попользовались. Когда насытились, вспороли им чрево.
Торна, которому урарты перерезали горло, а также Сака перебросили через круп лошади и отправили в родное стойбище. Хоронить.
***
Из
— И когда же мой дорогой брат возвращается домой? Может, все-таки поохотимся на кабанов? Таких гончих, как у меня, нет даже у царя Русы, — растекался перед принцем Завен.
— Я бы с удовольствием, но государственные дела требуют моего немедленного возвращения в Ассирию, — со снисходительными нотками в голосе отвечал высокий гость.
В двадцати шагах, дальше по коридору, уже стоял Ашшур-ахи-кар.
Арад-бел-ит, увидев рабсака, нахмурился. Остановился, повернулся к Завену и заговорил немного тише:
— Как могло случиться, что мой друг Ашшур лишился руки? Или он тоже ходил с тобой на охоту?
Наместник смутился от этого вопроса, сказать правду он не мог, боялся сболтнуть лишнего (верные слуги доложили ему о недоразумении, которое произошло между принцессой и ассирийским офицером), а что-то выдумать сходу не получилось.
— Действительно… Воину лишиться руки — все равно, что девушке ослепнуть на один глаз, — попытался грубо отшутиться Завен, однако непроницаемое лицо принца отнюдь не располагало к веселью. — Но, конечно, все это печально. А я… я ведь приехал только на днях, меня почти месяц не было в Ордаклоу.
Как ни странно, Арад-бел-ита подобный ответ удовлетворил. Будь вся эта история с рукой действительно как-то связана с несчастным случаем, наместник бы не вилял, а значит, догадка Ашшуррисау была верна. Принц стал прощаться.
— Уважаемый Завен, позволь Ашшуррисау проводить меня в покои дочери. Я не вправе отнимать у тебя так много времени.
Настойчивость, с которой это было сказано, вынудила хозяина проститься с гостем:
— Разумеется, я все понимаю: ты с дороги, устал… А я тут с разговорами, своими бедами. Но могу ли я мечтать увидеть сегодня моего дорого друга, его дочь и племянницу за вечерней трапезой, если это возможно?
— Конечно, я приму твое приглашение.
С Ашшур-ахи-каром принц поздоровался как с братом, сердечно обнял, приложился щекой к щеке, принялся расспрашивать о службе.
На вопрос о руке, вполне ожидаемый и заданный с хорошо разыгранным удивлением, Ашшур-ахи-кар рассказал об учебном бое на мечах, в котором была получена рана…
— …совсем небольшая, я бы сказал пустяшная, но затем рука стала гноиться, а потом и вовсе почернела. Пришлось обратиться за помощью к Адад-шум-уцуру, а он убедил меня, что ради спасения жизни мне придется рукой пожертвовать.
— Ну то, что Адад-шум-уцур это подтвердит, я не сомневаюсь. Но я хочу спросить еще раз, как ты потерял руку. Только помни: если солжешь снова, Ниневию больше не увидишь. Мне не нужны слуги, которые с такой легкостью попирают мое доверие.