Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал
Шрифт:
— Что ты хочешь, Аби, что милая моя девочка? — ласково разговаривал он со своей любимой сукой. Она была такая же старая, как и ее хозяин, и такая же больная. Иногда Теушпа ловил себя на мысли, что любит Аби больше, чем всех своих детей. Может быть, потому, что она была единственной, в чьей преданности и верности он никогда не сомневался.
Сейчас же эти мысли напомнили царю об обиде на сына. В последние месяцы они не ладили. После победы над ассирийцами Лигдамида рвался в бой, мечтая освободить плененную принцессу Тиль-Гаримму, но Теушпа был непреклонен.
«Не об Ассирии
Лигдамида хмурился, гневался, обижался и все больше отдалялся, а третьего дня, вопреки воле отца, уехал со своими дружинниками из стойбища. Куда — неизвестно.
«Только бы ему хватило ума не кинуться спасать свою Марганиту с горсткой храбрецов», — думал отец.
Да и уехал он, как оказалось, совсем не вовремя.
Пять дней назад в стойбище появились скифы. Как они сумели проехать через земли киммерийцев незаметно, для всех было загадкой. Однако ж добрались, презрев опасность со стороны своих заклятых врагов, и на рассвете въехали в царский стан с восточной стороны кавалькадой из десяти конников, как будто давние друзья.
Царь еще спал, когда в шатер с этим известием к нему вошел Балдберт.
Теушпа спросонья ничего не понял, схватился за меч, вскричал: сколько их?!
Верный друг успокоил: скифы приехали с миром, хоть и неясно пока, зачем.
И это казалось еще удивительнее: никогда раньше их грозные соседи не вели с ними переговоров, только гнали и гнали прочь. Так хороший охотник расчетливо преследует раненого зверя, собираясь содрать с него шкуру, не повредив ее.
Когда выяснилось, что среди скифов номарх Арпоксай — верховный вождь катиаров14, встретить дорогого гостя вышел из своего шатра сам царь.
Они были примерно одного возраста и потому быстро нашли общий язык, хотя за непринужденным общением скрывалась обоюдная настороженность.
На пир собралось ближайшее окружение царя. Ради угощения забили несколько баранов, пять быков, с десяток лошадей. Из города привезли овощи и фрукты. Вино доставил лично наместник Хаттусы, прослышавший о скифских посланниках. На пиру его посадили обособленно и не слишком близко к трону, и это раздражало фригийца. Выпив, наместник стал что-то кричать на непонятном для всех языке, хотя и так было ясно, что ругается и недоволен хозяевами. Теушпа посматривал на него с улыбкой, а сам думал о том, зачем сюда приехали скифы. «Слабость свою почувствовали? Или к войне с кем-то готовятся — тылы прикрывают, чтобы мы невзначай не ударили. Вопрос: с кем воевать хотят?»
Арпоксай наконец заговорил о цели своего приезда: от имени царя Ишпакая15
— К чему омрачать этот прекрасный ужин спором о том, что лучше — война или мир, — ушел от разговора Теушпа. — Ешь, пей, веселись, ты гость! Самый дорогой гость, который когда-либо был в моем стойбище.
И киммерийский царь стал рассказывать о битве с Арад-бел-итом, без зазрения совести сильно приукрашивая собственную победу. Однако скоро заметил, как в глазах Арпоксая то и дело мелькает недоверие: тот уже слышал о сражении, а также о том, что победа киммерийцев была незначительной.
Теушпа ухмыльнулся и поманил к себе Дарагада, припал к его уху, стал что-то нашептывать. Царский племянник, чей отряд несколько месяцев назад столкнулся с ассирийскими разведчиками, тот самый, что носил урартский шлем и покинул лагерь кочевников еще до того, как произошла схватка, довольный вниманием дяди, показал крепкие лошадиные зубы, закивал и быстро ушел, чтобы исполнить приказание.
Долго ждать его не пришлось.
— Дорогу! Расступись! — прогремел над толпой зычный голос Дарагада.
Киммерийцы загалдели и образовали круг, в который вытолкнули трех ассирийцев со связанными руками, спутанными ногами.
— Смотри, Арпоксай! Вот она — моя добыча! — хлопнув скифского вождя по плечу, царь Теушпа довольно улыбнулся и с огромным трудом поднялся; коленные чашечки заскрипели, как старая повозка, ноги пронзила острая боль. Он медленно подошел к пленным, после чего принялся расхваливать ассирийцев, как хороший товар на рынке:
— Это командир отряда колесниц. Его имя Шаррукин. Ассирийский царь дает за его голову два таланта золота. Зачем мне брать города, если достаточно пленить несколько его воевод! Тот, что рядом и на голову выше, — сотник из царского полка, — стоит столько, сколько табун лошадей…
— А как здесь затесался этот мальчишка? — удивился Арпоксай, показывая на третьего ассирийца, обросшего грязного юношу с отрубленными кистями рук.
— Ассирийский разведчик, — Теушпа злобно оскалился и потянул к себе пленника, схватив его за шею. — Пытался нас выследить вместе со своим отрядом. Один только и остался изо всей своры. Юнец, но дрался, как мужчина. Убил моего старого друга… Его Дарагад, мой племянник, взял.
Марона, чье лицо было иссечено плетью, бесстрашно посмотрел на киммерийского царя и улыбнулся — через боль, как улыбаются, чтобы доказать, что его не сломили. Теушпе это не понравилось. Он сбил юношу с ног одним ударом кулака в грудь, а когда тот оказался на земле, принялся топтать его ногами. И откуда взялись силы!
Арпоксай рассмеялся. Киммерийцы радостно зашумели. Балдберт, перехватив устремленный на него взгляд, взял в руки факел и поднес его царю.
— Держите его покрепче!
Этим факелом Теушпа опалил лицо и выжег глаза Мароне.
— Кричи! Кричи! Собака! Моли меня о пощаде! — брызгал слюной царь.
Но лежащий в грязи едва живой пленник не издал ни звука.
— Может быть, он проглотил язык? — забавлялся скифский номарх, которому явно нравилось это зрелище.
Теушпа с готовностью откликнулся: