Хроники Ассирии. Син-аххе-риб. Книга третья. Табал
Шрифт:
— Кто здесь? — прошептал Манас. — Не убивай меня.
— Ну, тише, тише, — произнес сзади Ашшуррисау.
— Ты?! — изумился хозяин, задрожав от страха.
— Скажи, кто этот киммериец, которому ты отдал свое ложе?
— Лигдамида…
— Неужели? Похоже, удача снова на стороне сынов Ашшура.
— Если ты убьешь его, мы все покойники.
— Ты уже покойник, — ответил Ашшуррисау, немного ослабив хватку.
— Почему? — еще тише спросил сириец.
— Ты можешь обманывать и убивать кого и когда угодно, но предавать Син-аххе-риба,
Страх смерти придал Манасу сил и, главное, ловкости: он ударил Ашшуррисау локтем, рванулся вперед так, что дверь едва не слетела с петель, и бросился бежать к лестнице, ведущей наверх. Он поранился, когда спасался, и теперь левой рукой держался за шею.
Манас взбежал на второй этаж, все время оглядываясь: не преследуют ли его; там споткнулся и растянулся во весь рост, заплакал, сильнее прижал руку к ране, пополз на четвереньках. Спасительная дверь была от него всего в пяти шагах.
— Эрик! Эрик! — захрипел сириец. — Спаси меня! Он здесь! Его там нет! Его нет!!!
Вдруг решив, что Ашшуррисау настиг его, Манас нашел в себе последние силы, сумел встать на ноги, ворвался в ту самую комнату, которую недавно сдал ассирийцу… и замер.
Киммерийцы были мертвы. Все, кроме Эрика. Он был связан и лежал в углу. А на кровати сидел Касий, вытиравший тряпками окровавленный меч.
У Манаса заныло сердце. Он опустился на колени, а затем медленно завалился на бок.
На пороге показался Ашшуррисау.
— Ты, как всегда, не ошибся? — увидев его, усмехнулся Касий. — Эта сирийская крыса доставила нам конюшего в лучшем виде.
— Самое забавное — что он нам уже не нужен. Внизу — тот, с кем он должен был меня связать.
— И кто это?
— Наследник. Лигдамида.
Касий присвистнул от удовольствия, что все вышло так замечательно.
— Ты сделаешь мне подарок, если дашь убить Эрика. Он мне никогда не нравился.
— А есть кто-то, кто тебе нравится? Нет, Касий, нет. Отныне Эрик будет нашим шпионом у киммерийцев. Или ему придется объясняться с Лигдамидой, как он оказался у нас в ловушке. Тем более — после того, как ты…
Ашшуррисау тяжело вздохнул и закончил:
— …после того как ты убил того, кого не надо было убивать. Страх держал бы его на привязи лучше всякого золота.
Касий чуть не задохнулся от такой несправедливости:
— Ты о хозяине? Да я его пальцем не трогал! У него кровь на шее. Я думал, это ты!
Ашшуррисау присел рядом с Манасом, пощупал его пульс, еще раз осмотрел шею.
— На шее пустая царапина… Ты будешь смеяться, но он умер от страха.
10
Осень 684 г. до н. э. Ассирия.
Провинция Гургум. Город Маркасу
К ночи на город снова опустился туман. Кисир Таба-Ашшура, выдержавший за день, наверное, десять приступов, — нетрудно ошибиться, когда
Ближе к полуночи Таба-Ашшур собрал в своем штабе всех сотников, чтобы решить, как действовать дальше, зная: рассчитывать на помощь не приходится. Потери были огромные: в каких-то сотнях осталось по два-три десятка человек. Раненым потеряли счет. Лучше других дела обстояли у Шимшона и Хавшаба. Но все падали от усталости и едва могли держать оружие.
Таба-Ашшур осторожничал:
— Всем быть начеку. На тот случай, если враг вдруг пойдет в наступление. Хотя надеюсь, что до этого не дойдет. Бунтовщики измотаны за день так же, как и мы. А атаковать в такой туман — это всегда риск попасть в ловушку. Скорей всего, они будут дожидаться рассвета… Шимшона и Хавшаба это не касается. Ваши люди отсыпаются и приходят в себя.
— А вино, мясо будет? — оскалился Хавшаба, довольный такой перспективой. — А то на голодный желудок и не заснешь.
— Мясо точно будет, — спокойно ответил командир. — В лазарете есть пара старых кляч. Забьете их — вот вам и мясо. А вино… Вина нет. Зато мы нашли пивоварню… Она рядом с передовой. Я поставил там охрану, чтобы мой кисир не превратился в свору пьяниц, которых можно взять голыми руками. Но тебе и Шимшону я позволю забрать оттуда пару бурдюков…
Кто-то из сотников крякнул от возмущения. Кто-то заворчал.
Таба-Ашшур холодно заметил:
— Сасон, то, что ты оставил на поле боя половину своих людей, не значит, будто они заслужили награду. Тебе бы следовало их лучше учить держать меч и копье. Ты едва отбил пару атак. Мне пришлось помогать тебе резервом… и все это ради двух десятков убитых негодяев?
— Да эти сирийцы дрались как львы, — оправдывался Сасон.
— Это была личная охрана их предводителя?.. Нет? Я тоже так думаю… Похоже, это были плотники и кузнецы. Так, может быть, тебе тоже… взять в руки молот и встать к наковальне? Ты служишь царю Син-аххе-рибу! Один ассириец должен в бою стоить пятерых врагов!
Таба-Ашшур заскрипел зубами, поднялся со своего места, прошел через всю комнату до дверей, чтобы вдохнуть свежего воздуха, даже снял шлем. Сзади наступила полная тишина. Командир редко выходил из себя.
Всматриваясь в ночь, которая пришла в обнимку с туманом, Таба-Ашшур прислушался к переговорам часовых, к смеху и голосам ассирийцев, получивших небольшую передышку, и лицо его вдруг просияло, хотя улыбка только еще больше обезобразила его лицо. Он быстро вернулся на свое место и снова обратился к Сасону.