Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
дворце моем на время моего из отечества отсудствия и до моего возвращения особенной
Верховный совет из особ, заслуживших мою доверенность, кои есть: Граф Петр Иванович
Панин, Фельдмаршал Князь Голицын, Фельдмаршал Граф Румянцев, оба брата Графы
Чернышевы, Граф Брюс, Князь Репнин, Фельдмаршал Граф Разумовский, генерал-аншеф
248
249 Там же, л. 4об.
250 РГАДА, ф.1, д.52, л.6об.
Кн. Долгорукой, генерал-аншеф Вадковский и Чичерин, коим заседать по старшинству
чинов своих.
Симу Совету прочтите также сие письмо, содержащее в себе точную волю мою и
объявите ему моим именем, что до возвращения моего вверяю вам обще с ними сохранение
ненарушимости государственнаго уже заведеннаго порядка и общей тишины, вследствие чего
…».251
Оба последних абзаца перечеркнуты крестом, из чего, как и из надписи Марии
Федоровны на конверте, можно сделать заключение, что мы имеем дело лишь с
черновиком. Неясно, решился ли в конечном итоге передать его Павел Панину, однако
несомненно, что именно этот круг вопросов обсуждался во время таинственных
разговоров великого князя со своим бывшим воспитателем, о которых сохранились
многочисленные упоминания очевидцев отъезда великокняжеской четы.
Не менее интересны и остальные распоряжения Павла:
«3-е. Сенат, Синод, три первые коллегии, все протчие гражданские, военные и
судебные места, шефы разных команд и установлений, словом сказать все места и все
шефы без изъятия, должны без малейшей остановки отправлять по их званиям все
обыкновенные текущие дела…
4-е. вам мой искренний друг поручаю особенно в самой момент предполагаемого
нещастия, от котораго храни нас Бог, весь собственной кабинет и бумаги Государынины
собрать при себе в одно место, запечатать Государственною печатью, приставить к ним
надежную стражу, и сказать верховному Совету волю мою, чтобы наложенные Вами
печати оставались в целости до моего возвращения.
5-е. Буде в каком ни будь правительстве, или в руках частнаго какого человека,
остались мне неизвестные какие бы то ни было повеления, указы или распоряжения в свет
не выданные, оным до моего возвращения остаться не только без всякаго и малейшаго
действия, но и в той же непроницаемой тайне, в какой по тот час сохранялись.
Со всяким же тем, кто отважится сие нарушить, или подаст на себя
справедливое
имеет поступить по обстоятельствам как с сущим, или же с подозреваемым
Государственным злодеем, представляя конечное судьбы его решение самому мне по моем
возвращении. За сим пребываю Вашим верным и благожелательным
Павел»252.
251 РГАДА, ф.1, д.52, л.7об.
252 РГАДА, ф.1, д.52, весь текст письма – РГАДА, ф.1, д.52, лл.6-8. Полный текст письма см. в Приложениях.
Если предположить, а для этого есть вполне весомые основания, что письмо или
даже факт его написания стали известны Екатерине, то логичные объяснения обретают и
отставка Н.И. Панина с поста руководителя Коллегии иностранных дел, последовавшая
сразу же вслед за отъездом Павла, и утвердившееся среди историков екатерининского
царствования мнение о том, что первые достоверные свидетельства о планах Екатерины
передать корону всероссийскую, минуя Павла, любимому внуку Александру, относятся к 1782
году, времени возвращения графа и графини Северных из путешествия по Европе.
2
Казалось, обстоятельства благоприятствовали перевороту, задуманному
Екатериной. Порядок престолонаследия по прямой мужской линии был отменен еще
Петром после дела царевича Алексея. Принятый им закон 1722 года отдавал
решение вопроса о судьбе престола на полное усмотрение царствующей
императрицы, несмотря на то, что в манифесте 1762 года о восшествии Павел был объявлен
наследником-цесаревичем.
Сразу после окончания шведской войны Екатерина начала готовить почву для
переворота. В переписке с Гриммом она сначала полунамеками, а затем вполне откровенно
изложила свои планы: «Сперва мой Александр женится, а там, со временем, и будет
коронован со всевозможными торжествами и народными празднествами. Все будет
блестяще, величественно и великолепно. О, как он сам будет счастлив, и как с ним будут