Хроники времен Екатерины II. 1729-1796 гг
Шрифт:
Петра Ивановича Панина брал Бендеры. На исходе лета 1773 года он пришел к яицким
казакам и объявил себя императором Петром III. В разосланном им воззвании говорилось,
что император принял царствование, и кто будет ему служить, тех он жалует «крестом и
брадою, и рекою, и землею, травами и морями, и денежным жалованием, и провиантом, и
свинцом, и порохом, и личною вольностью».
17 сентября Пугачев осадил Оренбург. Гарнизоны южного Приуралья не могли
противостоять
Под знамена Пугачева собирались казаки, беглые крестьяне, инородцы и староверы. В
середине октября он имел уже до трех тысяч пехоты и конницы, более двадцать пушек,
взял семь крепостей.
Только 15 октября, после окончания свадебных торжеств, имя Пугачева впервые
громко прозвучало в Государственном совете. Чернышев в присутствии императрицы,
зачитал «полученные вчерась» рапорты Оренбургского и Казанского губернаторов. Меры,
предложенные Военной коллегией для пресечения возмущения яицких казаков, были
одобрены без особых обсуждений. Командовать войсками в Приволжье назначили мало
кому известного генерал-майора Василия Кара, переведенного из Польши, где он служил
под началом Николая Васильевича Репнина. Указ о назначении Кара был подписан
Екатериной еще 11 октября, сам он отбыл к месту назначения накануне вечером. По пути
следования, в Новгороде, ему предписывалось взять роту солдат с тремя пушками. Кроме
того, главнокомандующий в Москве князь Волконский, проявив похвальную
предусмотрительность, уже направил под Оренбург триста солдат с одной пушкой. Эти
меры были признаны достаточными для восстановления порядка.
«Рассуждаемо было, что это возмущение не может иметь последствий, кроме как
расстроить рекрутский набор и умножить число ослушников и разбойников», — значится
в протоколе заседания Совета за 15 октября.
И далее:
«Генерал-прокурор предлагал, чтобы тамошним архиереям велено было увещевать
народ от возмущения в церквах. На сие Ее Императорское Величество изволила
отозваться, что лучше обнародовать там манифест. После того положено: подтвердить —
по причине рассеянных в той стране от самозванца воззваний — указами от сената, чтобы
никто письменным обнародованиям не верил».
Засим члены Совета разошлись, а генерал-майор Кар отправился с двумя ротами
солдат и тремя пушками усмирять самозванца.
2
История парадоксальна.
Отечественная история парадоксальна вдвойне. Революции свершаются у нас будто
по недосмотру, удручающе похожие одна на другую.
Забегая вперед, скажем, что пугачевский бунт, потрясший империю до основания,
отнесен был на счет малодушия уже
нераспорядительности Военной коллегии. Слова Александра Ильича Бибикова,
назначенного осенью 1773 года главным начальником в охваченных восстанием
губерниях, о том, что не Пугачев страшен, а страшно всеобщее возмущение, в Петербурге
еще долго не были услышаны.
И все же коллективное затмение, нашедшее на императрицу и членов
Государственного совета достопамятным днем 15 октября, имеет свои объяснения.
1773 год стал критическим в долгом екатерининском царствовании. Затянувшаяся
турецкая война грозила империи финансовым крахом, последствия раздела Польши,
свершившегося годом ранее, Россия ощущала в течение двух веков. Вдобавок к этому —
сложнейшие внутренние обстоятельства, связанные с совершеннолетием наследника
престола, конец «случая» Григория Орлова, полуопала Панина. Всего этого было более
чем достаточно для того, чтобы приглушить голос здравого смысла.
Впрочем, начнем по порядку.
Панин и Орловы были главными действующими лицами первых десяти лет
екатерининского царствования.
С Паниным Екатерина близко сошлась в июне 1760 года. Он только что вернулся из
Стокгольма и впервые появился во дворце в голубом с желтыми обшлагами мундире обер-
гофмейстера46. Панину уже было чуть за сорок, Екатерине шел тридцать второй год, но
они подружились, разумеется, в той мере, в которой это было возможно при
елизаветинском дворе. Екатерина не могла не оценить трезвый ум, широкую
образованность Панина. Никита Иванович родился в Данциге, воспитывался в остзейских
провинциях, провел двенадцать лет на посольских должностях в Дании и Швеции и был
вполне европейским человеком, интересовавшимся самыми разнообразными вопросами
государственных знаний, классическими произведениями философской литературы,
говорил и писал на нескольких языках.
Императрица медленно умирала, и перспектива воцарения Петра Федоровича
пугала многих. Великий князь ни умом, ни характером, ни воспитанием не подходил на
роль наследника российского престола. В ближнем кругу императрицы — Шуваловы и
46 В переписке английского посла Ч. Хенбери-Вильямса с Екатериной осенью 1756 г. есть упоминание о том,
что уже в это время великая княгиня поддерживала контакты с послом в Стокгольме. «Письма Панина
доставили мне большое удовольствие. Особенно последнее. Оно так прелестно, что я могу угадать в его
авторе будущего вице-канцлера», — писал Вильямс Екатерине в октябре 1756 г. – ГАРФ, ф. 728, оп. 1 ч. 1,