i 166602c1f3223913
Шрифт:
дальше. Вскоре он различил в темноте три орудия, обращенные дулами в том
направлении, откуда наступали австрийцы; недалеко от орудий стояли два
пулемета.
«Ишь ты, они у них на колесах, – подивился Швейк. – Это у них хорошо
придумано – по крайности, не приходится таскать их на спине».
Он впрягся в постромки одного пулемета, а другой прицепил к тыльной
части первого. Айда – пошли!
Колеса заскрипели, и Швейк вернулся на свое место. Он остался
посту, а когда через час его сменили, он дотащил оба пулемета до своего
окопа и заснул подле них блаженным сном.
Едва забрезжил свет, окопы ожили; унтер офицеры грубо расталкивали
заспавшихся солдат и кричали:
– Разбивка. Всяк ворочайся в свою часть. Кто из 91 го – направо. Из 66
го гонведного – в тыл, сменяться.
Швейк разбудил Марека, а затем вылез из окопа, снова впрягся в пулеметы
и потащил их направо, где вскоре заметил поручика Лукаша, принявшего
командование батальоном и вновь его формировавшего. Многих людей
недоставало, и изумление Лукаша было совершенно искренне, когда перед
ним вдруг предстал солдат, левой рукой отдававший честь, а в правой
державший ремень, к которому были привязаны два пулемета, и отрапортовавший: – Так что, господин поручик, честь имею явиться – рядовой Швейк, ординарец. Так что особых происшествий никаких не было, а сражение мы
выиграли полностью. Эти два пулемета я отбил вчера при наступлении, только они плохо смазаны, и колеса скрипят. Дозвольте доложить, я хотел
бы посвятить эту военную добычу моему полку, чтобы он покрылся большей
славой в газетах.
– Швейк, – прикрикнул на него поручик, стараясь сохранить серьезность, –а вы знаете, что ожидает ординарца, который во время боя отлучился от
своего начальника? Расстрел!
– Никак нет, господин поручик, не знаю, – добродушно ответил Швейк. – Но
только, дозвольте доложить, господин поручик, я дожидался вас, потому
что знал, что вам без меня будет страшно и скучно; а тут какой то
незнакомый господин поручик гусарского полка хотел было меня застрелить
из револьвера. И еще дозвольте доложить, что мы сражение выиграли без
чужой помощи, а я теперь уж от вас ни на шаг не отстану, господин
поручик… Осмелюсь спросить, сегодня опять ром выдавать будут?
– А, господин Швейк! – раздался в этот миг голос подпоручика Дуба. – Где
это вы изволили пропадать? Я знаю, что вы даже ни одного патрона не
расстреляли, и очень удивляюсь отсутствию известий, что господин Швейк
находится уже на русской стороне. Швейк взглянул на него, готовясь дать
ответ, но поручик Лукаш предупредил его; указывая на военную
Швейка, он резко сказал Дубу:
– Швейк – храбрый солдат, и я представлю его к малой серебряной медали.
Вчера вечером во время атаки он отбил у неприятеля два пулемета. – И, обращаясь к Швейку, вполголоса добавил: – Молчи уж, идиот! Где это ты
нашел их среди старого хлама и чего вздумал притащить сюда?
Но Швейку так и не пришлось ответить. С неприятельской стороны загремели
орудия, и три снаряда разорвались так близко, что Швейк, всплеснув
руками, воскликнул:
– Так что, господин поручик, дозвольте доложить, русские палят из тех
самых пушек, от которых я увел вчера эти пулеметы. Иначе быть не может.
– Как? Вы отбили даже орудия? – спросил поручик Лукаш. – Почему же вы их
оставили на месте?
– Да потому, господин поручик, – вздохнул Швейк, – что мне одному пушки
не стащить было; это, извините, даже паре лошадей не под силу.
Огонь русских становился все сильнее и напряженнее; через полчаса
показались резервы для поддержки их наступления. Они шли густыми
колоннами, спокойно и решительно, тупо и покорно, словно им ни до чего
дела нет, и вливались в передовую линию.
«Это они готовятся к контр атаке или глубокому охвату с флангов, –подумал поручик Лукаш. – Видно, отступать им уже надоело».
Его предположение оказалось правильным. Неприятельские ряды огласились
вдруг раскатистыми, громовыми кликами «урра ааа!», и русские бросились в
атаку.
Батальон дрогнул, но выдержал их натиск. Русские отхлынули назад, но
около полудня их «ура, ура, урааа!» снова потрясло воздух, и поручик дал
приказ к отступлению.
Впрочем солдаты начали отступление, не дожидаясь такого приказа. На всех
склонах и возвышенностях, сколько хватал глаз, появились русские войска, словно саранча, и роте гонведов, назначенной прикрывать отступление до
того момента, когда русские подойдут вплотную и сметут ее, едва удалось
предотвратить панику. Как только солдаты услышали команду Лукаша: «Назад, назад!» – они лихо надели фуражки козырьками на затылок и
немедленно повернули вспять.
– Теперь мы опять будем с недельку наступать таким манером, – кричали
остряки. – Гляди, ребята, все черно от них. Смазывай пятки заячьим
салом, братцы, и – ходу!
Так бежали они до полудня. Затем отступление было остановлено
германцами, которых спешно перебросили на грузовиках к месту прорыва, словно наложили вату на глубокую рану. В это время батальон, в котором