И тогда оно упало мне в руки

Реннисон Луис

— Джи, зачем ты так обижаешь Дейва? Ведь это не ты, а я в пролете... Ты помнишь, как на «рыбной» вечеринке вы поцеловались?

И мне пришлось долго распинаться, что все это фигня, что дружба превыше всего, ляля, фа-фа, а потом в магазинчик ввалилась Джулз, счастливая, как слон, проломивший вольер.

— Он попросил дать ему еще один шанс! — выпалила она.

И мы долго спорили, стоит ли предоставлять парням второй шанс.

А кто его знает. Любовь — мрак.

Дома

На

эти выходные я наказана. Буду сидеть дома с Либби, а взрослые в кавычках едут оттягиваться по полной программе. Все наши девчонки идут сегодня на ночную дискотеку. Я пыталась впарить вати, что дискотека — это что-то вроде домашнего задания, но он был тверд:

— Джорджия, я сказал — нет.

А мутти добавила:

— Кто-то же должен остаться с ребенком. У дяди Эдди день рождения.

Они идут в какой-то задрипанный бар с караоке. В свой прошлый день рождения дядя Эдди заработал приз за исполнение песни «Я девственница»[43]. Мутти тоже вспомнила про эту историю. Она красится в ванной и кричит оттуда:

— Знаешь, когда он начал петь, он был вылитая Мадонна.

Даже страшно представить.

Перед уходом мама решила меня порадовать:

— Да, кстати. Я записала тебя на прием к доктору Джилхули — ты там сделай отметку у себя в календаре.

— О нет, я тебя умоляю. С моими локтями все в порядке. У меня прекрасные родители, и они заботятся о моем здоровье.

— Твое здоровье тут ни при чем. Просто доктор Джилхули такой классный мужчина. — Увидев мою кислую мину, мама поправилась: — Шутка. Я хочу попросить, чтобы он тебя взял к себе на практику[44]. Ты же любишь биологию.

— Что? Знаешь, мамочка, если я умею изображать столбняк, это еще не значит, что из меня выйдет хорошая регистратурная медсестра.

— Это же интересно. Ты прикоснешься к реальной жизни.

— Мам, я не хочу прикасаться к такой жизни. Ты же сама видела, что там творится. Полный коридор стариков, которым уже пора носить урологические подгузники.

Но она меня не слышит. Пошла к себе одеваться.

19.50

Мутти с вати сели в психмобиль, и он с ревом укатил прочь, оставляя позади себя шлейф дыма.

Так, где там Либби? А, вот она: учит Горди прыгать через свой красный хула-хуп. Хотя Горди и без нее прекрасно умеет прыгать и скакать, он этим только и занимается.

20.00

Тем более что Горди косоглазый. Интересно, кошкам выписывают очки?

Ангус на улице — сидит на заборе и милуется с Наоми. А ведь у них дети! Как я понимаю бедного Горди. У меня такая же травма из-за собственных родителей. В последнее время возле соседского дома ошивается какой-то черный задрипанный кот. Его заинтересовала Наоми. Получается такой кошачий любовный треугольник.

У Наоми ни стыда, ни совести, она заигрывает с этим Дрипой даже при Ангусе. Позорит всю нашу женскую породу.

20.25

Quel dommage![45]

Горди гоняется за собственным хвостом, и, кажется, хвост одерживает победу.

— Джи, пошли на улицу, — ноет Либби.

— Солнышко, уже пора спать. Давай лучше почитаю тебе про Хейди.

И тут она ударила меня по голове этой самой «Хейди». Даже ее достала эта бесконечная история про сыр и кожаные штаны. Либби сердито топает ножкой:

— Хачуна улицу! Ты плахоймальчик!

О, господи...

Либби брыкается и не хочет одеваться. Хочет идти прямо так, в пижаме (спасибо еще, что не с голой попой). Я пытаюсь обернуть ее пледом, но Либби вырывается, прыгает по комнате, напевая:

— Тпру-ннуу, тпруу-нуу, лошадь скачет на Луну.

Только я открыла дверь, как Либби выскочила на улицу, ну вылитая лошадь, собравшаяся на Луну. Когда я проходила мимо забора, Ангус хлопнул меня лапой по плечу. Спасибо, друг, мне так сейчас нужна твоя поддержка... Когда Либби доскакала до ворот, я говорю:

— Молодец, лошадка, хорошо скачешь. А теперь поскакали домой в теплую постельку.

Но Либби открыла калитку и поскакала дальше по улице. Я за ней. Пытаюсь схватить ее за шкирку, но Либби замахала руками и чуть не вышибла мне глаз.

20.40

Прошло еще десять минут, а мы все скакали, как две лошадки, собравшиеся на Луну. Моей задачей было развернуть ее в сторону дома, но Либби оказалась более прыткой, и в результате мы доскакали аж до Бэронз-стрит, а там же «Феникс», где «Стифф Диланз» репетируют. Ну и, конечно, вижу картину маслом: останавливается машина, и оттуда вылезает Домм, в руках зачехленная гитара, наверняка на репетицию приехал. Пока Либби кружила вокруг меня, я успела поздороваться с Доммом.

— Привет, Джорджия, — сказал Домм. — Привет, Либби.

Нет бы «лошадке» заняться своим делом, но она с места в карьер сообщает нашу семейную новость:

— А Горди покакал прямо в ванну.

— Ой, только дальше, пожалуйста, без подробностей, — сказал Домм и повернулся ко мне: — Тебе Робби пишет?

И тут мне сразу захотелось плакать.

— Я только знаю, что ему там хорошо, — тихо сказала я.

— Ну да, я тоже об этом слышал. Жаль. Гм... У нас тут восьмого концерт, приходи обязательно. Мы взяли классного солиста, и у нас диск наклевывается.

— Новый солист — это здорово, — говорю я, а про себя думаю: «Очень рада за вас, но как вы могли променять БЛ на кого-то еще, даже если мой БЛ так любит путешествовать».

И тут из-за угла вылетает серебристый скутер и тормозит прямо возле «Феникса».

— А вот и Масимо приехал, — говорит Домм.

Ага, тот самый итальяно-американский псевдо БЛ. Ну и насколько он меня интересует по десятибалльной шкале? На минус двенадцать, что значит «по барабану».

Либби, завороженная стрекотом мотора, кучей зеркал и разными шикарными прибамбасами, побежала к скутеру.