Игра в аду
Шрифт:
Наконец, я поворачиваюсь и бросаю на него отрешенный взгляд.
– Играла, - мой голос звучит как-то иначе.
Вместо звонкого девичьего голоса, я издаю незнакомые глухие вздрагивающие звуки.
– Во что?
Пока я снова отвлекаюсь на собственные мысли, следователь терпеливо ждет. Он представился, когда вошел в комнату, но я не слушала. Тогда все, что я могла делать - это смотреть на маму.
– Аделина, если вам трудно говорить, я зайду в другой раз, – начинает он – но, поймите меня правильно… У нас есть дом, буквально набитый трупами и
Он выглядит растерянным и даже напуганным. Уверена, это самое сложное дело за всю его практику. А, учитывая, пробивающуюся седину на его темной голове, их было немало.
Мне не хочется с ним говорить. И не потому, что я стала настолько циничной, что не хочу помочь. Все дело в цепенящем страхе, появляющемся при мысли об игре. Из-за него мой голос становится таким неживым, словно звучит из-под земли.
– В середине июля Анжелика, моя подруга, наткнулась на объявление. Мы часто играли на учебе в мафию и… - я начинаю шмыгать носом - Не знаю… В этом не было ничего подозрительного. Каждому из нас нужно было отправить заявку на участие по электронной почте. Спустя неделю нам пришли приглашения.
– На электронную почту?
Вытирая слезы, я отрицательно мотаю головой.
– Нет. В почтовый ящик.
– Мы нашли в ваших джинсах черную карточку. Это и есть приглашение?
Я киваю.
– Сколько было участников в игре? – задает он очередной вопрос, постоянно делая какие-то пометки в блокноте.
– Тринадцать, – отвечаю я вибрирующим голосом.
– Сколько игроков вы знали лично?
Я не могу произнести их имена, которые, как острые кости, застревают в горле. Кажется, если начну говорить, они разрежут меня изнутри.
– Пятерых, – отвечаю я спустя несколько минут.
– Не было ничего такого, что вызвало у вас подозрения до начала игры?
– Мне показалось странным место, где проходила игра.
– Вы раньше бывали в том районе?
– Нет.
– Когда вы заподозрили неладное?
– Когда увидела в ее руке пистолет.
Воспоминания о Софии вызывают во мне целый букет эмоций. Но мысль о ее смерти для меня лучше любого обезболивающего.
– О ком вы сейчас говорите?
– Об организаторе игры – Софии.
Я замечаю на его лице тень удивления. Да, мне тоже было непросто поверить, что тот ад организовала женщина.
– Аделина, - начинает он, - мы нашли семь тел с ножевыми ранениями.
Я понимаю, к чему он клонит.
– И… - он выдерживает паузу перед тем, как напомнить мне, что я сделала, - Мы нашли нож с вашими отпечатками.
– Вы уже сказали маме? – спрашиваю я.
– Аделина, вас никто ни в чем не обвиняет. Я просто хочу быть уверен в правильности собственных выводов. Для меня важно воссоздать картину случившегося. И вот, что я хочу сказать дальше… Мы нашли в домах жертв камеры слежения. Вы знаете, что за вами следили?
Знаю, но ни слова об этом не скажу.
–
Мой голос даже не меняется, когда я вру.
– В заявке на участие вы указывали свой домашний адрес?
Как же тошно от мысли, что я сама открыла Софии дверь в свою жизнь.
– Да.
Я ожидаю увидеть взгляд «вы сами во всем виноваты», но вместо этого он сочувственно кивает и принимается делать очередные пометки в блокноте.
Человеку свойственно попадать в подобные ловушки. Он думает, что его окружают такие же люди, как он сам. Именно это, в конце концов, его и губит.
Следователь задает еще вопросы о ролях, кабинках, казни на электрическом стуле. Я терпеливо отвечаю на каждый, стараясь не думать, что я – часть произошедшего.
– Как вам удалось выбраться?
Если мне удалось оттуда выбраться, почему чувство такое, словно я там умерла?
– Там был парень… Он… - я зажмуриваюсь, вспомнив, как хладнокровно он расстрелял всех, кто остался в доме, - Он убил всех охранников и говорил что-то о зачистке.
Услышав последнее слово, следователь заметно напрягается.
– Зачистка? Есть мысли, почему он оставил вас в живых?
Потому что убить меня было бы слишком великодушно.
– Не знаю, – отвечаю я, отворачиваясь.
– Помните, как он выглядит?
– Смутно, – отвечаю я, хотя помню каждую его черту.
– Поможете нам составить его фоторобот?
Я молчу. Этот парень, кем бы он ни был, оставил меня в живых. А теперь они хотят, чтобы я его сдала? Мне кажется это неправильным.
– Аделина… Он не убил вас только потому, что у него не было соответствующих указаний. Вы же не думаете, что в нем проснулось чувство жалости или сочувствия? Он сделал ту работу, за которую ему, вероятно, заплатили приличную сумму. И, пока есть такие люди, как он…Такие, как вы и ваши друзья, будут страдать и умирать.
Я ощущаю себя нашкодившим щенком. Он, будто тыкает меня носом в мои же испражнения и заставляет ненавидеть себя еще больше. Если его целью было меня пристыдить, у него это получилось даже слишком хорошо.
– Я спрошу еще раз… - строгим тоном начинает он, - Поможете нам составить его фоторобот?
Смотря на него невидящими от пелены слез глазами, я киваю, все сильнее сжимая простынь в кулак.
30 глава
Спустя год, два месяца и четыре дня после игры
Помимо красивых морских пейзажей, здесь есть своя непередаваемая атмосфера. Если бы я была из тех, кто верит в чудеса, назвала бы ее волшебной.
Эта магия моря особенно ощущается, когда мы с Максом гуляем по ночной набережной.
– Мы, словно герои одной из тех мелодрам, которые крутят по субботам вечером, – говорю я с улыбкой на лице.
– Не говори ерунды, – говорит Макс, легонько толкая меня локтем.
– Почему ерунды? – спрашиваю я с интересом.
– Актеры нашего уровня не играют в столь посредственных картинах, – отвечает он, вздернув кверху нос.