Игроки и жертвы
Шрифт:
Я села напротив коллеги.
– Сейчас, Ленок, ты станешь мне должна столько, что будешь мне его каждое утро приносить. Со сливками и пирожными.
Лена отложила документы и посмотрела на меня уже серьезно.
– Маш, готовь кофе, а мы с тобой пошли в кабинет босса.
– Маш, про пирожные не забудь, - улыбнулась я девушке-секретарю.
– Выкладывай, - только за нами захлопнулась дверь, велела Лена.
– Ну любуйся, - я положила перед ней письмо.
Она быстро пробежала глазами документ и побледнела.
– Блядь!
– Она самая.
Лена
— Да это ж… просто пиздец, — тихо прошептала она, словно боялась, что её голос может сломать хрупкую тишину, повисшую в кабинете. — Агата, ты понимаешь, что если это письмо пойдёт дальше, нам всем крышка?
– Ну не нам, а вам. Я-то в сторонке с попкорном постою. На цирк полюбуюсь. Беда в том, что любоваться придется с первого ряда, зацепить может…
– Откуда у тебя письмо?
– Не поверишь – счастливая случайность и хорошие отношения. Моя Маринка нашла общий язык с вашей Натальей. Та, когда сроки предоставления отчетов по приему увидела, поняла, что нужно срочно проинформировать и отправила по электронке. Марина, опять же на сроки посмотрев – ко мне приехала, шеф-то в командировке. Ну а я сей опус уже внимательно прочла. Официально все письма завтра утром на почту уйдут. Марина сейчас в канцелярию партии звонит, тормознуть пытается. Неофициально, как понимаешь – у нас там веса нет.
Лена уже набирала номер на телефоне.
– Илона, ты с ЗС? Сможешь прийти, у нас полный пиздец! Агата, сейчас Илона придет, пусть она решает.
Я молча пожала плечами.
– Марин, удалось тормознуть? – тихо набрала Марину.
– Да, - ответила она. – Девочки их переложили в другую папку, скажут, что забыли.
– Ты ж моя умница, - я подняла большой палец вверх, показывая Лене, что пока ситуация под контролем.
Илона зашла в кабинет с уверенной грацией пантеры перед прыжком. И снова я не могла не восхититься как ее внешностью, так и силой, исходящей от нее волнами. В своем ярко-алом деловом костюме она напоминала хищный, экзотический цветок: прекрасный и очень опасный.
Илона вдруг заметила меня и резко остановилась, словно наткнулась на невидимую преграду. Её большие кошачьи глаза расширились, и на какую-то долю секунды я заметила, как в них промелькнуло что-то странное и неожиданное. Сочувствие? Понимание? Восхищение? Или, может, уважение? Её фарфоровые щеки вдруг покрылись румянцем, как будто она застигнута врасплох каким-то внутренним порывом, и она быстро опустила взгляд, будто стыдилась того, что её глаза могли выдать её истинные эмоции.
Всё это заняло лишь миг, но мне хватило этого короткого мгновения, чтобы почувствовать, как странное напряжение повисло между нами. Илона, всегда такая безупречно собранная, вдруг выглядела смущенной, и это несоответствие было настолько шокирующим, что я едва сдержала удивление.
Впрочем, она моментально взяла себя в руки.
– Что у вас?
– Фантазии на тему, - ответила я, кивая ей на письмо.
Илона быстро прочла.
–
– Мои слова…. – пробормотала Лена.
– И на этой мажорной ноте, позвольте, дамы, мне удалиться, - усмехнулась я.
– Мавр сделал свое дело, мавр может уходить. Как убивать и закапывать мерзавку – решать исключительно вашей компании. Кстати, девочки, копия сего шедевра у меня есть. Сообщаю на всякий случай.
Я отвернулась, чтобы уйти, но почувствовала, как Илона прожигает меня взглядом. Это была смесь благодарности за предупреждение и злости за ситуацию, которую ей теперь придётся разгребать.
Далеко мне уйти не удалось. Только мы вышли из кабинета в приемную, как туда влетела и сама Милена, словно ничего и не случилось.
– Невероятно…. – едва слышно выругалась я. Илона и Лена уставились на женщину с немой яростью в глазах.
– Какого хера, Милена? – кошачьи глаза Илоны прищурились. – Ты отстранена от работы на две недели!
Милена замерла, глядя на нас троих. Ее красивое лицо исказилось злостью, а глаз скользнули по письму в руках Илоны.
– Я не поняла, когда это ты стала решать за Кирилла, кто работает, а кто нет? – зло прошипела она.
Илона насмешливо приподняла бровь.
– С того момента, как подписала с ним договор. Ты отстранена, и это не обсуждается.
– Ах ты, сука! – обернулась Милена ко мне. – Проститутка ты долларовая!
Меня словно по лицу грязной тряпкой ударили. Я замерла, надеясь, что ослышалась.
– Вон пошла! – кошкой зашипела Илона, лицо которой побледнело как молоко.
– Зря ее защищаешь, Илонка! В курсе, что ее муженька за мошенничество судили? Семейка та еще….
Мне показалось, что перед глазами поплыли красные круги от настоящей ярости.
— Милена Владиславовна! — прогрохотал голос, словно удар грома, разрезавший напряжённый воздух приёмной. Воцарилась полная, почти осязаемая тишина. Все замерли, словно статуи, боясь пошевелиться или издать хоть звук.
В дверях стоял Кирилл и его лицо было перекошено от бешенства.
– Да ну вас всех на хер, - вырвалось у меня, я развернулась на каблуках и в полной тишине покинула помещение, пролетев мимо Богданова так, что едва не сшибла его с дороги.
12
Утро вторника началось с кофе и пирожных, принесенных Машей прямо в мой кабинет. После прошедшего дня голова у меня раскалывалась от боли и злости. Слова Милены все еще звенели в ушах, горели во мне, как клеймо. Пытаясь оскорбить и унизить меня, она и понятия не имела, насколько близка оказалась в своих оскорблениях. Ведь если говорить откровенно, кем я была для Кирилла как не той самой «долларовой проституткой»?
Я в сотый и тысячный раз пожалела, что ввязалась в эту историю с письмами. Лучше уж было оставить все на самотек и действительно запастить колой и чипсами, глядя, как поджаривают Богданова на сковороде политики. Парадокс всей моей ситуации заключался в том, что, ненавидя этого человека, презирая и боясь его, я все время была вынуждена с ним взаимодействовать.