Игроки и жертвы
Шрифт:
– Опрос проводим, - ответил Лощин. – Да пришлось задержаться…. Учебный план «Крепость» объявили.
– Опрос, значит, - потянула женщина. – Я снимаю запрет на вход-выход из здания. Девушку опросили?
– Д… - глаза капитана забегали от прокурора к начальству, которое покраснело как помидор. – Не до конца…
– Что, капитан, восьми часов не хватило? – зло ухмыльнулась женщина. – Кто опрос проводил?
– Лейтенант Храмова, - ответила за следователя лейтенант.
– Тогда этот что здесь делает? Лощин… вы ведь из СК? Начальство знает где вы день провели?
–
– Отставить. Лейтенант, вы опрос завершили? Или поставить вопрос о вашей профессиональной пригодности?
– Завершили…- сжала зубы женщина.
– Где бумаги?
– Э….
– Я ничего без адвоката подписывать не стану, - прохрипела я, едва сдерживая нервный кашель.
– Да… лейтенант…. Позже поговорим, - цокнула прокурор. – Следуйте за мной, - приказала она мне.
Женщина уверенно направилась к двери, даже не оглядываясь. Я шагнула за ней, осознавая, что моё спасение, моя поддержка были сейчас только в её руках. Мы вышли в длинный коридор, прохладный, тёмный и пустой. Звуки наших шагов отскакивали от стен, оставляя меня в почти нереальном ощущении, будто мы оказались в параллельном мире, где то, что только что происходило, не могло быть правдой.
— У вас есть адвокат, и именно он займётся делом, — её голос прозвучал хлёстко, но с примесью чего-то более тёплого, чем холодный формализм.
– Спасибо… - выдавила я, когда она проводила меня до выхода и заставила дежурного открыть двери. – Спасибо, что помогли.
– Еще бы не помочь, когда журналисты осадили здание прокуратуры с целью узнать, за что вы задержаны, - усмехнулась она. – А прокурор области кипятком ссыт, что эти дебилы честь мундира позорят! Идиоты… куда полезли… Идите уже, Романова!
На едва гнущихся ногах я вышла из здания МВД в ночную прохладу летнего дня, с жадностью вдыхая свежий, чистый воздух улицы.
На улице стояла несколько журналистов, среди которых парочку я даже узнала – как правило они освещали городские новости в электронных изданиях и пабликах. Увидев меня, они поспешили на встречу, сверкая телефонами и камерами.
– Агата Викторовна, за что вы были задержаны?
– Агата, правда что вас восемь часов продержали в полиции?
– Агата, что вам вменяют в вину?
От вспышек камер голова закружилась сильнее – голод и напряжение давали о себе знать.
Из черной машины навстречу мне несся Климов, загораживая от камер.
– Господа журналисты, - обратился он, - прошу прощения, моя клиентка вытерпела беспрецедентное давление на нее со стороны правоохранительных органов. Она сейчас вряд ли готова дать развернутый комментарий.
– Но я попробую, - выдавила я. – Спасибо всем тем неравнодушным людям и изданиям, кто хотел узнать правду. Спасибо, что дождались меня и готовы услышать. Я не знаю, с чем было связано столь пристальное внимание к моей личности, ведь меня вызвали даже не на допрос, а на опрос в МВД по факту сигнала о противоправных действиях, совершенных в отношении меня. Однако вместо того, чтобы опросить меня по факту нарушения неприкосновенности моей личной жизни, меня пытались
Я поняла, что они не отстанут, поэтому сделала то, что всегда удавалось мне лучше всего – ну по крайней мере по словам мамы – изобразила обморок, плавно "падая" назад. Камеры вспыхнули ярче, словно ощутив этот момент слабости, а Климов, моментально понявший, что я задумала, ловко поддержал меня, слегка сдвигая в сторону от внимания толпы.
— Господа, — резко бросил он в толпу журналистов, — как видите, состояние моей клиентки оставляет желать лучшего. Комментарии будут, но позже. Благодарим за понимание.
На мгновение всё замедлилось. Голоса, вспышки, холодная ночь — всё это смешалось в абстрактный фон, пока Климов подводил меня к машине. Он посадил меня вперед и сел за руль.
– Ух…. Вот это денек. Все, Агата, глаза можете открыть – они отстали. Вам кто-нибудь говорил, что по драматизму вы Джессику Честейн за пояс заткнете?
– Мне говорили, что я на нее похожа, - откашлялась я, поднимая голову и принимая из рук адвоката воду, глотая жадно. Только сейчас поняла, насколько пересохло у меня во рту и в горле.
– Все, поехали, А то Кирилл Алексеевич сейчас пол города разнесет. Кстати, рекомендую и при нем изобразить обморок, на вас и на Илону Валерьевну он зол не меньше. Она у него сегодня пятый угол искала.
– Илона? Пятый угол?
– Богданов умеет быть убедительным, когда хочет. Что у вас с телефоном?
– Не выдержал столкновения с тяжелой дланью закона, - я показала разбитый аппарат.
– Суки! 8 часов! На моей практике такого пока не было.
– Там следователь из СК был, - тихо сказала я.
– Понял. Разберемся. Фамилию запомнила?
– Лощин. Капитан Лощин. Обещал меня на ночь в обезьянник закрыть.
Мы летели по улицам ночного города, а я понимала, что смертельно устала.
28
Когда приехали домой, мне уже не было нужды изображать слабость и обморок – каждый шаг до дверей квартиры Кирилла дался большим трудом. Климов поддерживал меня за пояс, заводя в лифт и когда мы вышли на площадку перед квартирой.
Двери от звонка распахнулись сразу, словно Кирилл стоял на пороге задолго до нашего прихода. Он сразу же перехватил меня у адвоката. Я боялась даже глянуть ему в лицо, ощущая его злость физически.
– Так, пост сдал – пост принял, - откашлялся Климов, - я – отдыхать, чего и вам желаю. Кирилл Алексеевич, Илона, до встречи.
– Спасибо вам, - кивнул Кирилл, заводя меня в гостиную и опуская на диван, рядом с Илоной.
– Орать будет? – тихо спросила я ее.
– Да сейчас вообще пиздец начнется, - поделилась она, но шепотом, стараясь не привлекать лишнего внимания к нам.