Игроки и жертвы
Шрифт:
Я старалась отвечать спокойно, по существу, чтобы не поддаваться слабости, но каждый раз ловила себя на том, что отвечаю ему быстрее, чем кому-либо ещё, будто зная, что и он по ту сторону экрана ждёт с нетерпением.
В те редкие моменты, когда мы оставались вдвоем дома, Кирилл был другим — молчаливым, сдержанным, будто грани его эмоций затушевывались в полумраке собственной квартиры. Его присутствие было теплым, почти защитным, но он никогда не заходил за рамки, позволяя мне чувствовать себя спокойно. Однако стоило нам выйти на улицу, как он превращался в того Кирилла, что был на виду
С каждым таким моментом грань между игрой и реальностью становилась тоньше, и я всё чаще задумывалась — раздражает ли меня его открытая привязанность или же наоборот, притягивает к нему всё сильнее.
Давление на нас нарастало, и, несмотря на видимые успехи в публичной борьбе, атмосфера становилась всё напряжённее. Позиции начинали смещаться в нашу пользу, однако это движение, похоже, лишь усилило давление со стороны противников. Всё, что мы отвоёвывали на публике, возвращалось к нам новыми неприятностями за кулисами.
Подозрения, что предатель всё ещё среди нас, внезапно подтвердились, когда налоговая представила документы, которые даже теоретически не могли оказаться у них в руках. Эти бумаги были частью закрытого внутреннего архива — доступа к ним не было ни у партнёров, ни у внешних аудиторов. Это означало, что кто-то из доверенных людей Кирилла не просто выдавал информацию, но и делал это изнутри, имея доступ к самым закрытым данным.
Кирилл был вне себя от ярости и бессилия, и чем сильнее сжимались его кулаки, тем отчётливее становилось: враг хорошо знает все наши шаги и готов перекрывать нам кислород со всех сторон.
– Ты отобьешься? – спросила Илона, глядя на яростного Кира.
– Да, но, если так пойдет и дальше….
– Кир, шерсти всех на комбинате – крыса не из штаба, а оттуда, - заметила я. – Финансовых документов у нас быть не могло… И…. – я чуток покраснела, - я говорила с Миленой.
– Когда?! – одновременно обернулись ко мне и Илона и Кирилл.
– Несколько дней назад, - пришлось признаваться в самодеятельности. – Она зла на вас обоих. На меня тоже, но….. – я отпила кофе.
– Агата? – предупреждающе повысил голос Кирилл.
– Но меня она жалеет. Чисто по-женски. Поэтому и согласилась встретиться. И согласна вернуться к работе, Кир.
И он и Илона недовольно поморщились.
– Она нам нужна, - покачала я головой, отпивая свой кофе. – Как бы ни было, полпред все еще отслеживает ее судьбу. И твою, Кир, тоже. Она не сливала данные, а письма…. Письма были результатом ее дурости и самонадеянности…. Это она признает.
– И во что мне встанет ее возвращение? – холодно уточнил Кирилл.
– Если выиграешь – постоянная должность в Законодательном собрании, не ниже заместителя руководителя аппарата. Проиграешь…. Полпроцента акций комбината.
Кирилл сцепил руки.
– Полпроцента…. Пускать полпреда в акционеры – как волка в курятник…. Но я думал, он больше запросит. А то, что оформить хочет на любовницу….
– Дура дурой, но даже такая поддержка лишней не станет.
– Она выйдет с понедельника на работу, - кивнула я. – Постарайтесь оба ее не дергать. Особенно ты, Илона. Ты прилетела-улетела, а нам с ней жить.
– И кто бы мне сейчас это говорил? – огрызнулась та, - не ты ли ее мордой об асфальт раза три припечатывала?
– Девочки, успокойтесь. Илона, что с рейтингами?
– Кротов в шоколаде, там вообще все зашкаливает, поумерить бы надо, а то побьёт знаменитые 146%. У тебя… ниже, чем до, но значительно выше чем сразу после. Выборы меньше чем через месяц…Ты проходишь, Кир, но не с теми процентами, на которые мы метили….
– Хер с этим, - махнул он рукой, - главное пройти.
– У вас пленарная неделя на носу, готовы?
– Вот зачем ты это сейчас сказала? – я потерла уставшую шею. – У меня конь не валялся, аналитика не сделана вообще. Видимо ночью сегодня сидеть буду….
– Не надо, - Кир допил кофе и поставил чашку на блюдце, - у Лены возьми, она мне уже все материалы подготовила.
– К заседанию и фракции – да, а комитеты у нас с тобой разные. Ты ж ее не заставишь еще и на нас пахать. Она мне этот месяц и так спину прикрывала.
– Тогда, поехали домой. – Он назвал свою квартиру нашим домом так легко и непринужденно, что я невольно вздрогнула.
– Илон, тебя увезти?
– Нет, валите сами, я своим ходом.
Сидя в тишине салона, мы оба молчали, думая о предстоящей неделе, о том, что сейчас любой может стать предателем, что чаша весов может в любой момент склониться в ту или другую сторону. Кириллу было тяжелее – он смотрел в окно, его лицо было сосредоточенным и уставшим, но под этой внешней холодностью скрывалось глубокое разочарование — кто-то из его самых близких коллег, с кем он делил годы работы и доверял как себе, оказался предателем. Я видела, как это его гложет, как он пытается удержать контроль над эмоциями, чтобы не дать им прорваться наружу.
Я же предчувствовала, что и меня в покое не оставят, что допрос в полиции – только первая ступень того, через что придется пройти.
– Кир… - позвала тихо.
Он обернулся ко мне, ожидая, что я хочу сказать или сделать. Я же просто потянулась к нему, опустила голову на плечо. Было немного страшно, что он отстранится, снова ныряя в свое отчуждение. Но он быстро обнял меня, прижимая к себе сильнее, закрывая руками от того, что ждало впереди.
29
Ночью мне не спалось. Сначала, когда усталость навалилась с огромной силой, я выпила три чашки кофе. Погружаясь в рутинную работу помощника – просматривала законопроекты, материалы к ним и готовила по каждому, который касался социалки свое заключение. А когда завершила – поняла, что спать уже не хочу.
Все мне не давало покоя мысль, что мы только снова и снова отбиваем удары, вместо того, чтобы нападать самим. Суханов и скрыто поддерживающий его губернатор подкладывали нам свинью за свиньей, а мы только и могли, что стараться сдержать этот натиск.