Игроки и жертвы
Шрифт:
– Кирилл, прежде чем ты начнешь меня убивать, хочу сказать, что мне нужно поесть, иначе тебе и стараться не придется – я умру от голода. И пить хочу ужасно….
– О, - соскочила Илона с дивана, - я чай сделаю….
Она вылетела на кухню со сверхзвуковой скоростью, оставляя нас наедине.
Кирилл смотрел на меня со смесью злости, усталости и боли. Молчал, плотно сжав губы, видимо, чтобы не сказать лишнего.
– Кир… я ничего не подписала, - жалобно сказала я. – Правда….
– Я знаю….
– Не смотри тогда на меня так…. Я свое обещание выполнила….
– Агата, ты совсем того? – спросил он, присаживаясь
– А почему они вмешались, Кир? – я несмело положила руку ему на плечо, погладила, успокаивая.
– Потому что мнение качнулось, Агата… - тихо сказала Илона, заходя в гостиную с подносом, на котором лежали мои любимые оладушки и кружка с чаем. – В интернете рубилово. Видео и фото с комбината разошлись по всем каналам. Работники комбината едва драки не устраивают с теми, кто о вас плохо говорит. Но даже это не помогло бы, если б не вот, - она показала мне планшет, где мы с Кириллом увидели свою фотографию с нашим первым настоящим поцелуем, заснятым Илоной на базе.
Как мощно это фото контрастировало с тем, что запечатлело видео. Мы с Киром были настолько поглощены друг другом, столько нежности и страсти было на этой фотографии, что она смывала с нас налет всякой пошлости.
– Утром, когда мы поняли, что что-то происходит, Кирилл начал на уши всех поднимать…. Помогать почти все отказались. А через пару часов этот слив вышел…. Мол вот как они провели выходные сразу после скандала. Разве так ведут себя жертва и насильник? Чаша мощно качнулась… тут прокурор области сам Кирилла и набрал, типа, что у вас происходит? А журналисты уже у МВД были и у прокуратуры…. В общем, твоя отвага больше похожая на кретинизм, Агата, нам в итоге жестко на руку сыграла.
Я улыбнулась, чувствуя как сильно кружится голова, несмотря на еду.
– Обморок был великолепен, дорогая, - продолжала Илона, - ты мастер импровизаций! Аплодирую стоя – даже меня на слезы пробило. И ведь ничего лишнего не сказала! Сохранила интригу!
– Илона, - обернулся к ней Кирилл, забирая из моих дрожащих рук чашку с чаем.
– Что?
– Исчезни до завтра. Пока я тебя повторно убивать не стал.
– Поняла. Извини, дорогая, твоя очередь его успокаивать. Мне сегодня хватило.
Дрожь била все сильнее, и я была благодарна Киру, что он выпроводил Илону. Мозги отказывались хоть что-то соображать и работать. Руки ходили ходуном. Адреналин, помогавший мне выстоять этот кошмар, спадал, я вдруг осознала, что находилась на краю очень больших неприятностей.
– Кир, я, пожалуй, спать, - я с трудом поднялась на ноги. – Прости… сил нет даже чашку убрать….
Кирилл внимательно следил за мной, а после молча, не говоря ни слова подхватил на руки и понес в спальню.
Я чуть дернулась от неожиданности, но Кирилл держал крепко, уверенно, словно понимая, что мне нужно отдохнуть от всех слов, от всех объяснений и даже от малейшего усилия. В его руках я впервые за этот день почувствовала себя в безопасности, позволила себе закрыть глаза и отпустить тревогу хотя бы на несколько мгновений.
Он посадил меня на кровать, достал из шкафа домашнюю одежду.
– Я принесу еще чай и еду сюда – поесть тебе надо. Ты пока переодевайся и ложись. Поговорим утром.
– Ничего не надо, Кир, я спать очень хочу… Прости…
Я с огромным трудом двигала пальцами, пытаясь расстегнуть пуговки на рубашке.
Кирилл
— Давай помогу, — сказал он тихо, стараясь не напугать.
Он ловко расстегнул пуговицы, не отрывая от моего лица внимательного взгляда. В этом жесте не было ни намёка на что-то лишнее — только забота и понимание того, как вымотали меня последние часы. Когда рубашка упала с плеч, он поднял футболку для сна и осторожно надел ее на меня, помогая просунуть руки в рукава.
— Теперь ложись, — голос его прозвучал мягко, и он аккуратно уложил меня, накрыв одеялом. — Если что-то понадобится, я здесь.
Впервые со времени нашего знакомства его присутствие не вызывало тревоги или смущения, а скорее успокаивало. Запах его дорогого парфюма резко контрастировал с запахами кабинета следователя – дешевыми, застоявшимися, тяжелыми. Рука, гладившая меня по волосам, была твердой, но спокойной, сильной, но успокаивающей, ничем не напоминая ту, что хватала за шею.
Где-то уже на грани сна и яви я вдруг сообразила, что он даже не переоделся, сидел на краю моей кровати в рубашке и брюках, в которых провел весь день. Сидел молча в темноте, положив на меня руку и терпеливо ожидая пока усну. И мне совсем не хотелось, чтобы он уходил.
Последующие дни сливались в один бесконечный поток работы, как моей, так и Кирилла. Илона не солгала, в кампании Кротова я стала одним из главных действующих лиц – сильная женщина с поддержкой мудрого руководителя. На время работа в Законодательном собрании отошла на задний план, мы все время находились на встречах с избирателями, благотворительных вечерах, выступали на закрытых площадках и в дискуссионных клубах, привлекая не только стандартного избирателя, но и охватывая более молодые круги общества. История, ставшая достоянием гласности, вместо того, чтобы стать нашим камнем, стала движущей силой.
Кротов отлично понимал, что за всеми предложениями о встречах скрывается не более чем любопытство по отношению ко мне, но с виртуозностью мастера использовал любую возможность для пиара. Максим работал круглыми сутками, запрягая и меня, и я все глубже погружалась в публичную жизнь, чуть ли не на равных с Кириллом.
На встречах женщины всё чаще подходили ко мне с лёгкой, сочувственной улыбкой, некоторые делились похожими историями или просто выражали поддержку. Мужчины же, включая многих, кто ещё недавно сомневался, теперь выказывали уважение за стойкость, за способность выдержать столько испытаний публично, за верность и преданность, как они считали, своему мужчине.
Медленно, но верно мы с Кириллом становились не обвиняемыми, а просто людьми, пострадавшими от происков конкурентов.
Не смотря на то, что неприятности на комбинате не заканчивались, я всё чаще получала от Кирилла короткие сообщения или звонки. Его вопросы порой казались надуманными — как если бы он специально искал повод позвонить, чтобы узнать, всё ли у меня в порядке. Улыбка появлялась сама собой, когда его сообщение касалось какой-нибудь мелочи, вроде подтверждения времени встречи или уточнения, взяла ли я документы. Но между строк читалось больше, чем деловой интерес: поддержка, лёгкое волнение — такие редкие, почти скрытые жесты заботы, которые мне хотелось сохранить и оберегать, как нечто слишком хрупкое и важное в этой буре.