Индульгенция для алхимика
Шрифт:
, пытаясь уберечь молодые цветоносы от заморозка, жгли костры. Дорога вилась мимо окружающих монастырь огородов, постепенно сменяющихся полями, отдыхающими под паром или, засеянными черными бобами - любимым гарнирным блюдом брата - повара, втайне ненавидимым всеми остальными.
Отмахав около полумили, троица остановилась. Обезьян совсем выбился из сил. Николас, уже в который раз, просительным тоном обратился к Шлеймницу:
– Гусь[22]
, да возьми ты его уже! Ведь к Долговязому Отто опоздаем...
– Твой зверь,
– Из Безансона нес? Нес. А сейчас чего? На моем хребте в Рай въехать хочешь? Хвост козлячий...
– Тогда он весил раза в три меньше, - Проныра подвинул съехавшие к кончику носа очки.
– Ну, давай, Гусь, что тебе стоит? Хотя бы до развилки. А там, до телеги, я уж дотащу, как ни будь, - своими стенаниями послушник мог разжалобить даже Великого Инквизитора.
– Точно?
– подозрительно уточнил Густав.
– Да точно, точно!
– успокоил облат.
– Перекресток примерно через милю будет.
Шлеймниц немного посопел, но в конечном итоге, сдался:
– Ладно. Уговорил, импур[23]
близорукий. Но, - студиозус поднял вверх указательный палец, - только до перекрестка. Дальше сам потащишь.
Николас, поглощенный отвязыванием от пояса небольшой кожаной фляги, в ответ только "угукнул". Промочив горло аббатским вином, не обращая внимания на жалобные хрюки Адольфиуса, с малых лет неравнодушного к алкоголю, фамулус, наконец, задал давно волнующий его вопрос:
– Как думаешь, они специально это все подстроили?
– свои самые большие тайны, внутри монастырских стен, приятели предпочитали не обсуждать. Никогда не знаешь, откуда могут расти уши.
– Наверняка, - Густав принял флягу и сделал пару глотков.
– Фу, еретика тебе в костер... кислятина...
– субминистратум закашлялся.
– Думают, что я знаю, где Элиза, и, покинув Романию, попробую с ней связаться, - вытирая выступившие слезы, студиозус вернул емкость хозяину.
– Ну... мы с тобой это уже обсуждали. Им не несчастная моя сестра нужна, а Йозеф...
Прош заткнул горлышко пробкой и занялся процессом возвращения баклажки на место.
– Ага. Интересно, чем он им так насолил? Обычный рыцарь - бродяга, таких на тракте - десяток на лигу, - справившись, испытующе взглянул на товарища.
– Неужели только тем, что похитил Элизу? Да ни за что не поверю!
– Ха! Если б знали... то меня из застенка бы не выпустили. И тащиться к импуру на рога нам бы не пришлось...
– Шлеймниц примерился к обезьяну.
– Но инквизиторы, по какой-то причине уверены, что мы не в курсе. Так что лучше продолжать оставаться в неведении, - закончил он.
– Давай, закидывай толстяка за спину, сверху, на котомку.
– Да, ты прав. Я подумал, может, мысли какие появились... раз нет, то присядь немного, мне не дотянуться, - Проныра сделал строгое лицо и непререкаемым тоном обратился к лемуру:
– Адольф! Сейчас
– Сидеть спокойно, не чесаться, не чихать, руками держись за воротник плаща. Ты все понял?
Индрик склонил голову набок, и сделал самое умильное выражение мордахи. Ехать на ком-то - просто отлично! Он с самого начала голосовал против этой эпопеи, но его мнения особо никто не спрашивал. Пришлось смириться с судьбой, обуться в ненавистные пинетки и отправиться в дорогу вместе со своими принципалами[24]
. Так что если появилась возможность улучшить комфортность путешествия, то ей непременно следует воспользоваться. Лемур протянул Николасу лапы. Прош нагнулся, кряхтя, поднял воспитанника на руки и, с маху, забросил обезьяна на хребет своего товарища.
– Ух, козий хвост, до чего тяжелый...
– Густав осторожно выпрямился, а индрик начал возиться, устраиваясь поудобнее.
– Ну что, готов?
– поинтересовался фамулус, поправляя очки.
– Вперед?
– Пошли, - согласился студиозус, улыбнулся, показав крепкие желтоватые зубы с дыркой на месте левого верхнего клыка и, размашисто перекрестися.
– Вперед, навстречу неизвестности. А ab incursu et daemone libera nos Domine[25]
.
***
Отец Сулиус поднял глаза на вошедшего в келью брата Винифрида, вопросительно изогнув бровь.
– Все в порядке, Отто их встретил, - доложил приор.
– Шлеймниц, по-моему, о надзоре догадывается, но никаких действий не предпринимает. Пока, во всяком случае, - поправился он.
– Так что будем ждать известий из Эрфурта.
– Ты по-прежнему считаешь, что он сможет продолжать дурить инквизицию?
– аббат отложил пергамент и перо в сторону.
– Deus in adiutorium[26]
, - пожал плечами отец Винифрид.
– Пусть попытается. Другого шанса у него может и не быть...
ГЛАВА 2
***
Одно дело - путешествовать в хорошую погоду, когда макушку пригревает солнышко, теплый ветерок поддувает под полы рясы, птички услаждают слух, а глаз радует свежая зелень листвы. И совсем другое - тащиться на своих двоих, в дождь, который противными холодными струйками стекает за шиворот, по какой-то причине минуя капюшон, в башмаках хлюпает вода и насквозь промокшая одежда, неприятно липнет к телу.
Начиналось все очень даже неплохо. Задержавшийся с выездом Долговязый Отто встретился приятелям раньше, почти на развилке дорог, а не возле дегтярни, о чем договаривались ранее. Счастливый Николас, избавленный от свой очереди тащить нелегкий живой груз, с радостью пересадил Адольфиуса в телегу, взгромоздился туда сам, после чего достал из котомки припрятанный бурдюк с вином, рассчитывая провести всю дорогу до Эрфурта наслаждаясь приятной беседой и дегустацией хмельного напитка. Густав не возражал.