Инквизитор. Охота на дьявола
Шрифт:
— Что здесь происходит? — вопрос Бартоломе потонул в общем шуме.
— Я поймал еретика! — выкрикнул брат Эстебан. — Помогите же мне его удержать!
Толстый монах лишь на мгновение отвлекся, но Мигель тотчас же этим воспользовался, извернулся и изо всех сил ударил тостяка кулаком в лицо. Из разбитого носа потекла кровь. Брат Эстебан взвыл, как раненый зверь, и разжал пальцы. Мигель бросился прочь по коридору, но наткнулся на скрещенные алебарды стражников.
— В чем дело? — еще раз попытался навести порядок Бартоломе.
— Он поднял руку
— Святой отец, скажите этому борову, что я не еретик! — Мигель наконец заметил Бартоломе и бросился к нему за поддержкой.
— Он честный паренек и добрый католик, — слегка усмехнувшись, подтвердил Бартоломе. — Но что же, в конце концов, случилось, черт побери?!
— Я пришел к вам! — ответил Мигель.
— Этот наглец сам пришел в святой трибунал, чтобы покаяться, — сообщил брат Эстебан, хлюпая носом и рукавом сутаны размазывая кровь по лицу, — но вдруг передумал и начал богохульствовать.
— Я сказал, что мне нужен главный инквизитор, а меня отвели к этому вонючему бурдюку!
— Он послал меня к дьяволу!
— Жаль, что не дальше, — заметил Бартоломе. — С каких это пор, брат мой, вы стали возглавлять трибунал?
— Я хотел отправить его в тюрьму за богохульство, но он оказал сопротивление!
— Нечего хватать меня грязными лапами!
— Брат мой, — воскликнул толстяк, — такие вещи нельзя оставлять безнаказанными!
— Пролитая вами кровь требует отмщения? — усмехнулся Бартоломе.
— Он святотатец и богохульник!
— А ты грязная свинья! — огрызнулся Мигель.
— Замолчи! — велел мальчишке Бартоломе. — Я говорил тебе: твоя несдержанность не доведет тебя до добра!
— Арестуйте его! Арестуйте его! — взывал брат Эстебан.
Стражники ждали указаний главного инквизитора и тихо посмеивались.
— Не волнуйтесь, брат мой, я разберусь — сказал Бартоломе толстому монаху и в то же время тихонько подтолкнул Мигеля к двери, ведущей в зал для допросов.
— Он будет осужден, не правда ли?
— Пойди умойся! — процедил сквозь зубы Бартоломе, так, чтобы его слышал только брат Эстебан. — Не годится служителю Божию разгуливать в таком виде!
— Я пострадал за святую веру! — шмыгнул носом брат Эстебан.
— Иди, иди, мученик! — зло усмехнулся Бартоломе. — Бог воздаст!
— Теперь объясни мне, что все это значит! — потребовал Бартоломе, когда они с Мигелем остались одни в пустом зале.
— Вы сами велели мне прийти!
— Может, я также велел тебе устроить скандал?
— Но он сам ко мне привязался!
— Успокойся!
— Если он еще раз посмеет ко мне сунуться, я разобью ему всю рожу! — Мигеля просто трясло от ярости.
— Уймись же, черт возьми! Я думаю, ты пришел не затем, чтобы драться с братом Эстебаном! Имей в виду, если бы меня не оказалось поблизости, дело могло бы закончиться для тебя плачевно.
— Я его не боюсь!
— Что ты хотел мне сообщить?
— Я сделал все, как вы сказали, святой отец!
— И что же?
— Итальянец живет в доме не один!
— У него есть любовница? — рассмеялся Бартоломе и тотчас прикусил язык.
— Нет, он точно прячет у себя не любовницу… Я ни разу не видел, чтобы итальянец зашел к ней… то есть, к нему… Этот человек сидит в своей комнате и никуда не показывается.
— Что же он делает?
— Ничего. Сидит в своей комнате и ест. Но ест он только по ночам. А днем сидит просто так.
— Это мужчина?
— Думаю, что да.
— Почему?
— Женщина столько не съест.
— Ну, — сказал Бартоломе, — смотря какая женщина…
— Но это мужчина!
— Ты его видел?
— Нет.
— Постой, мой милый! Из того, что ты мне только что рассказал, я не понял ровным счетом ничего.
— Какой вы бестолковый!
— Что?
— Простите, святой отец. Сейчас я все объясню.
— Слушаю.
— Дело было так. Днем у маэстро Пагано ничего особенного не происходило. Собирались молодые идальго. Я их почти всех знал. Я понял, что итальянец снимает такой большой дом только из-за зала внизу, а верхние комнаты необитаемы, и он был бы рад сдать их кому-нибудь… Тогда я сказал ему, что мне негде переночевать, и он согласился оставить меня у себя, но только за деньги!
— Я вижу, учитель фехтования разочаровал тебя так же, как и дьявол.
— Если б я знал, что он такой скупердяй! Но, в конце концов, я тратил ваши эскудо, не свои!
— Итак, ты остался у Пагано на ночь…
— На три ночи, — поправил Мигель. — В первую же ночь я осмотрел весь дом. Итальянец до утра спит сном праведника и громко-громко храпит. Еще бы! Если весь день махать рапирой, то потом бессонницы у тебя точно не будет!
— Не отвлекайся. Ты осмотрел весь дом. Что же ты обнаружил?
— Сперва ничего. Все двери были открыты, и только одна заперта. Да и, по правде сказать, запирать там нечего, кругом только мыши, пыль и паутина.
— Но одна дверь была заперта…
— Да! Хорошо, что я только тихонечко толкнул ее, а не стал стучать. Я заглянул в замочную скважину, но ничего не увидел, было уже темно. Зато услышал! Услышал тяжелые шаги. Кто-то ходил взад и вперед по комнате. Это были мужские шаги, святой отец!
— Кто же это был?
— Если б я знал! Я подумал, что этот человек, кто бы он ни был, не будет вечно сидеть взаперти и рано или поздно высунет нос наружу. Я спрятался за шкаф и стал ждать. Но он не показывался. Зато появился старый слуга маэстро Пагано. Около самой двери стоял хромоногий столик. Старик весь стол уставил бутылками, кастрюлями, тарелками. Я по запаху понял, что там было жаркое. Старик негромко постучал в дверь и сразу же ушел. Я хотел подойти поближе и посмотреть, но тут дверь приоткрылась, и кто-то забрал всю еду… А взамен выставил пустые тарелки и бутылки, наверное, со вчерашнего дня… то есть со вчерашней ночи…